"Российский средний класс сегодня: возможности и перспективы"

Дискуссия о российском среднем классе

За 15 лет в России сложилась  целое направление  исследований среднего класса. По аналогии  с западными подходами средний класс рассматривается как гарант устойчивости  общества,  как  медиатор в разрешении  конфликтов между богатыми и бедными.  В российской научной и общественной дискуссии вопрос о количественном росте и  влиятельности среднего класса  – один  из  ключевых: он напрямую  связывается с успешностью  модернизации и  демократического транзита. Иными словами,  проблема   среднего класса многогранна: она имеет экономическое,  социологическое, политическое и культурное измерения.

 Круглый стол «Российский средний класс сегодня: возможности и перспективы», который состоялся 24 сентября 2008 г.   организованный  Горбачев-Фондом  совместно с  «Союзом  социал-демократов», Национальным Инвестиционным Советом, Фондом  Г.В. Плеханова и Институтом Кеннана Международного центра Вудро Вильсона,  разумеется, не ставил задачу охватить все аспекты заявленной темы. Открывая обсуждение, М.С. Горбачев подчеркнул, что важно обсудить «диагноз», который  ставят российскому среднему классу исследователи и аналитики.

В выступлениях на круглом столе выявились различные подходы к тому, как отразился на «людях среднего класса» экономический рост последних нескольких лет; каковы их перспективы в виду потрясений,  с которыми сталкивается мировая и российская  экономика; на какие ценности ориентируются успешные россияне  и заинтересованы ли они в общественных изменениях?      

Рассматривая  проблему среднего класса в теоретической и сравнительной перспективе, К.И. Сонин (Российская школа экономики),  сделал акцент на том, что  в отечественном опыте последних лет  более заметны  типические черты, чем особенности, связанные  с  историей России. Так ,  быстрый  экономический  рост, характерный  для России  в последние 10 лет (7-7,5% в среднем в год), на время снял перераспределительные конфликты, в которых средний класс выступает как сила, сдерживающая их превращение в классовое столкновение между богатыми и бедными.  Однако сейчас мы находимся перед перспективой замедления экономического роста, характерного  для последних лет. Пока его обеспечивали  «низкая стартовая точка, институты и люди, появившиеся в результате реформ  10-15 летней давности, высокие цены на нефть и консервативная денежная, фискальная политика». Сегодня  из перечисленных факторов продолжает работать  только фактор высоких центр на нефть, которые – в отрыве от всего остального - не могут обеспечить быстрый экономический  рост, снижение которого ведет к обострению распределительных конфликтов.  Количественно незначительный  и невлиятельный российский средний класс не в состоянии будет  сыграть в них сдерживающей роли  –  скорее, он будет стремиться примкнуть к богатым, или окажется в новой ситуации жертвой, поскольку «грядущие потрясения» связаны с расширением зоны бедности и  с тем, что «мы слишком мало внимания уделяем сегодняшним бедным».

Основываясь на результатах многолетних социологических исследований, Н.Е. Тихонова (Институт социологии РАН)  сделала вывод, в последние годы  российский средний класс увеличился: этот рост составил почти  1,5 раза за последние пять лет. В 2008 г. к нему можно отнести  уже свыше трети населения страны, а доля экономически активного городского населения  составляет в нем  более 40%.. Ежемесячные среднедушевые доходы, в целом, по среднему классу, (по декларируемым заявлениям)  составляют около 11 тыс. рублей на человека в семье. В группе высококвалифицированных профессионалов -  в среднем, 15 тыс. рублей на человека.

При этом состав российского среднего класса крайне неоднороден, поэтому исследователи предпочитают выделять  в нем «ядро» и «периферию»: «Ядро – это профессионалы с высшим образованием. Они могут быть специалистами, могут быть руководителями,  предпринимателями, имеющими более 5 наемных работников». Что касается  периферии, то она «поставляет  кадры»:  «дети»  тех, кто ее составляет,  через канал образования  вливаются в ядро  среднего класса.

За последние годы положение  среднего класса улучшалось в различных сферах жизни, при этом обозначились характерные особенности его  стратегий, ориентированных на инвестиции в «человеческий капитал».  Так, по сравнению с другими группами населения, представители среднего класса чаще  берут кредиты в банке и гораздо реже одалживают  деньги у знакомых;  они чаще используют социальные сети для того, чтобы получить доступ к, реально дефицитным ресурсам  (качественному образованию, карьерному продвижению, качественной медицине).

 Вмесите с тем сегодняшний средний класс  в России,  ориентированный на индивидуализм и потребительство, не способен  объединяться даже для решения своих проблем и тем более, быть субъектом политической модернизации. 

Развивая тему стратегий среднего класса,  Логинов Д.М. (Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН),  выделил их принципиальную черту -  соответствие экстенсивному или сырьевому типу развития общества. Хотя в последние средний класс растет количественно и по своим потребительским характеристикам  приближается к  европейскому среднему классу, он не готов инициировать изменения. Это особенно характерно для представителей  так называемого массового среднего класса, которые  получают образование без учета его качества и стремятся работать в управленческих должностях, но не в сфере производства, а в государственно-муниципальном управлении и в сфере услуг. (43-44% получают высшее образование в области менеджмента - здесь Россия оказалась впереди даже США, которые традиционно славятся производством и экспортом управленческих кадров.) Более 25% молодых людей, получая высшее образование, меняют как сферу деятельности, так и регион.

Проблема эффективности образовательных стратегий и инвестиций в образование  принципиально важна для современного среднего класса – это подчеркнул   Д.Л. Константиновский (Институт социологии РАН), который  показал, что у части россиян заметно выросли требования к качеству образования, которое рассматривается ими, прежде всего, в связи с возможностями социальной мобильности. «Требования к образованию становятся все более высокими у тех людей, которые или отправляют детей учиться за границу или стремятся обеспечить им хорошее образование в России». В последнее время все более явным становится факт зависимости качества образования детей от дохода их родителей – это закладывает и углубляет неравенство шансов для выходцев из семей среднего класса.

            В целом, в дискуссии выделились две главные линии. Одна  была связана с попыткой дать характеристику средних слоев российского населения, как своего рода прообраза западного среднего класса, оценив эту группу количественно и описав ее структуру. В этой структуре пока сосуществуют представители постсоветских служащих и их потомки, большая часть  которых вливаются в «массовый» средний класс.

Сторонники другой линии рассуждений исходили из того, что изменяющаяся социальная структура российского общества не может быть описана и проанализирована исключительно на базе методологического аппарата теорий формирования среднего класса, как они оформились в западной социологии. Наиболее отчетливо и полемически заостренно это прозвучало в выступлении Л.Д. Гудкова (Левада-Центр), который высказал сомнение в самой  постановке вопроса о среднем классе в России  как  «очень идеологичной, очень политичной и заданной», «даже вредной». Поскольку  стремление исследователей использовать теоретическую конструкцию, подтвердив ее эмпирическими   данными,  «отвлекает внимание от реальной социальной структуры российского общества, у которой другие источники происхождения и другие институты». Гудков обратил внимание на то, что, по данным Левада-Центра,  83%  респондентов соотносят себя «с чем-то средним». Но если  две трети группы, относящие себя  в России к средним, тратят основные все свои доходы на питание, то,  вряд ли возможно рассматривать их по аналогии с западным  средним классом, который  является носителем базовых  ценностей общества и настаивает на том, чтобы они воплощались в политике, отстаивались  партиями, защищались в суде и парламенте, которые гарантируют воспроизводство этих ценностей.  Методология Левада – Центра исходит из того, что в современной России происходит медленная трансформация массовых уравнительных установок, соответствующих «размытости социальной морфологии» посттоталитарного общества. Поэтому для определения ведущих тенденций социальных изменений  более плодотворно  исследование не «идеологемы» среднего класса, а реальных успешных и продвинутых групп населения, обладающих экономическими и в целом, бóльшими социальными ресурсами. По данным исследования 2008 г., к ним принадлежит 7% населения, а среди молодых (24-39 лет) – 3%.

Несмотря на собственную успешность, которая выражается, прежде всего, в способности обеспечить себя финансово (душевой доход представителей этой группы составляет, в среднем, 1 500 евро) в этой группе ( как и в массовых слоях населения)  распространены государственно-патерналистские представления («государство должно обеспечивать не правила игры, а социальные возможности, работу, медицину, образование»). Представителей этих групп отличает крайняя политическая пассивность, который выражается в том числе в общем  настрое на отъезд из России. У подавляющего большинства этот настрой не превращается в стратегию эмиграции (на нее ориентированы не более 3% в данной группе). Как правило, он характеризует неуверенность в собственном будущем и будущем своих детей, в продолжительности периода стабильности  и неверие в  возможность социальных изменений в России, которые позволили бы выстраивать долговременные стратегии успеха.

«Анатомия» воззрений  успешных россиян» была представлена М.Н. Афанасьевым (Центр политического консультирования «Никколо М»), который основывался на выводах опроса представителей  «верхних», «элитных» групп ( крупные менеджеры, чиновники, ведущие представители силовых ведомств, успешные профессионалы). Афанасьев делает вывод, что элитные группы, высказывают идеи  деятельного обновления страны на основах верховенства закона, правового государства и честной конкуренции. По разделяемым ими представлениям они близки, например, к людям аналогичного социального статуса в Европе.  Они признают важность открытой, конкурентной экономики,  подчеркивают неэффективность нынешней вертикали власти, но не готовы оказывать на власть давление, требовать внедрения иных норм экономического поведения и развивать какую бы то ни было общественно-политическую активность. Потребительский индивидуализм представителей элитных групп делает их неспособными к солидарным действиям даже  если речь идет о перспективе защиты собственных интересов. 

Своего рода итоги дискуссии были подведены в выступлениях Д.Б. Орешкина (Институт географии РАН) и А.В. Рябова (Горбачев-Фонд).

Д.Б. Орешкин заметил, что проблема возможностей и перспектив современного российского среднего класса сталкивается с выводом большинства исследователей и аналитиков о процессах атомизации в российском обществе: «минимум солидарности, особенно горизонтальной солидарности; минимум надежды на помощь; минимум надежды на социальные институты.» Орешкин видит в этом метаморфозы «ментального перехода», который - наряду с демографическим и экономическим переходом - болезненно переживает наше общество. Центральным звеном  этого перехода является изменение отношения человека к государству, которое лишается сакральной  ценности державности и начинает рассматриваться как государство-менеджер, предоставляющий населению услуги (« я – налогоплательщик; я хочу, чтобы мне за мои деньги обеспечили безопасность, справедливый суд, хорошее ГАИ, чистый двор и т.д.») Но «люди во власти этого не хотят. Они хотят устранить конкуренцию. Они хотят себя сохранить в этой власти. Поэтому они активно эксплуатируют  систему классической русской государственной ментальности или государственных ценностей, когда власть и держава превыше всего». По мнению Орешкина, эти ценности декларируются, но все менее эффективно работают в обществе. Одновременно, новые ценности, укорененные в парламентаризме,  многопартийности, институте выборов, призванном соединять общество и власть, тоже не развиваются.  На сегодняшнем витке «ментального перехода» начинается процесс «маргинализации власти, маргинализации центра: всё находится в центре, а мы живем помимо его - мы не взаимодействуем». В этом просматривается опасная тенденция «разрушения государственности, о которой мы так громко печемся».

А.В. Рябов, обратившись к дискуссии о понятии «средний класс» применительно к реалиям сегодняшней России, высказал точку зрения, что для аналитиков, обсуждающих политические процессы в нашем обществе, более целесообразно  использование термина «городские и средние слои». Что касается роли этих слоев в политическом процессе, в ходе состоявшейся дискуссии отчетливо выявилось, что в социальной среде, которую они представляют, «существует колоссальный разрыв между неким общественным идеалом и наличием мотивации к его достижению. Этот разрыв может стать мотивацией для совершенно разных типов политического поведения в разных политических ситуациях». В обществах с преимущественно, сырьевой экономикой, аналогичных России,  «когда существует риск быстро потерять неожиданно свалившиеся ресурсы», возникает, прежде всего,  консервативная реакция, которая обнаруживается сегодня наиболее явно в поведении различных - в том числе, наиболее продвинутых, успешных -  групп населения  в составе городских средних слоев.

Тем не менее, по общему выводу исследователей, представители среднего класса демонстрируют драматический разрыв между «парадными ценностями» и «реальными мотивациями» - это было характерно и для 90-ых,  и для современной России. От преодоления этого разрыва и утверждения ценностей, адекватных задачам экономической и политической модернизации непосредственно зависит развитие российского среднего класса.

Ольга Здравомыслова