Нельзя забывать

1/1

 М.С.Горбачев: "Нельзя забывать урок от 26 апреля 1986 г."

В одной ракете СС-18 заключено 100 Чернобылей...

26 апреля 1986 года произошла крупная авария на Чернобыльской атомной станции (сейчас это территория Украины).
В первой половине дня состоялось заседание Политбюро, на котором были образованы правительственная комиссия и группа Политбюро по контролю за принимаемыми мерами для преодоления последствий аварии на станции, а самое главное — для решения вопросов, связанных со здоровьем людей, оказавшихся в зоне бедствия.
Кроме того, Академия наук сформировала группу ученых-ядерщиков (в их числе — академики Е. Велихов, В. Легасов), которая также немедленно направилась в район катастрофы.
В тот день Политбюро не имело в своем распоряжении информации, которая бы показывала истинную обстановку, сложившуюся после взрыва. Общим мнением членов Политбюро было: все освещать в рамках установившейся уже к тому времени в стране гласности.
Поэтому разговоры о том, что Политбюро утаивало информацию о произошедшем на Чернобыльской атомной станции, не соответствуют действительности.
Все наши попытки в первый и даже второй день получить информацию о масштабах катастрофы не увенчались успехом.
Я уверен, что правительственная комиссия и ученые не утаивали правду о случившемся. Они просто ее не знали. Что это так — достаточно убедительно подтверждает тот факт, что члены комиссии высокого уровня, посетив место аварии, где находится реактор, остались на ночлег в гостинице около Чернобыля. Во время ужина им давали обычную воду и пищу. Находясь вблизи катастрофы, они не использовали респираторов, как и все, которые там жили и работали.
Я из этого делаю вывод: если бы местная администрация или ученые знали о действительных размерах катастрофы, они никогда бы не допустили такого риска для членов правительства и всех, кто там находился.
И другой пример. Сначала все были уверены, что главные последствия катастрофы произойдут в Украине. Но оказалось, что больше всего пострадала Белоруссия. Отрицательные последствия распространились на Польшу и даже на Швецию. Именно от шведских ученых мир узнал о том, что произошло на самом деле на атомной станции.
В общем, получилось, что как будто бы руководство страны специально скрывает происшедшее. На самом деле мы первые полтора суток просто не владели информацией, и нам нечего было скрывать. А через день-два мы узнали о реальной ситуации случившегося. Произошла не просто авария, а взрыв атомного реактора. Но и то еще многое оставалось неясным.
Именно с неясностью сути аварии связано то, что люди занялись тушением пожара: заливали реактор водой. А ведь это только способствовало распространению ядерных частиц в атмосфере. Тем не менее по ходу прояснения случившегося начали приниматься адекватные меры и по защите людей, по их отселению из радиоактивной зоны. Были подключены более 200 медицинских учреждений для диспансеризации, через которую прошли около миллиона человек.
Была опасность, что содержимое ядерного котла проникнет в почву и через почву попадет в грунтовые воды и в Днепр, а значит, под угрозой окажется население и Киева, и других городов, расположенных на Днепре. Чтобы этого не произошло, были подключены инженерные войска. Были проведены работы по защите берегов. В зоне активного поражения была развернута дезактивация.
А самое главное — были использованы все возможности огромной страны, для того чтобы взять под контроль возникшую ситуацию на реакторе Чернобыльской атомной станции, в том числе проведена большая аналитическая и подготовительная работа по созданию саркофага для четвертого реактора.
Но, конечно, Чернобыль еще и еще раз показал, насколько важно продолжение политики гласности в стране. Я могу сказать, что с этой точки зрения время я стал делить на время до Чернобыля и после Чернобыля.
Цена Чернобыля огромна, и не только в человеческом измерении, но также и экономически. Еще и сегодня государства России, Украины и Белоруссии должны решать задачу по преодолению этой катастрофы.
Иногда говорят, что экономические последствия Чернобыля для СССР были так велики, что я больше не мог продолжать гонку ядерных вооружений. Но, как говорится, кто-то хочет притянуть это за уши, привязать к Чернобылю, преследуя при этом какие-то цели.
Всему миру известно мое заявление от 15 января 1986 года о сокращении войск и вооружений, в том числе и ядерных, и об избавлении к 2000 году от ядерного оружия. Но Чернобыль еще больше убедил меня в правильности такого выбора.
После Чернобыля еще более понятно, какими ужасными могут оказаться последствия применения ядерного оружия. Достаточно сослаться на высказывание ученых о том, что в одной ракете СС-18 заключено 100 Чернобылей.
И это придало мне силы и уверенность в правоте проводимой политики. И это в первую очередь привело к встрече в Рейкьявике, за которой последовало заключение Договора о сокращении ракет целого класса.
К сожалению, проблема ядерного оружия стоит остро и сейчас. Одни страны (члены «ядерного клуба»), обладая ядерным оружием, не очень спешат ликвидировать его, более того — продолжают совершенствовать. А другие, наблюдая за поведением этих государств, стремятся к обладанию ядерным оружием, считая, что монополия членов «ядерного клуба» — это угроза мировой стабильности.
Во всяком случае, 20-я годовщина Чернобыльской катастрофы обязывает нас не забывать урок, который был преподнесен нам — всему миру. И надо все сделать для того, чтобы была обеспечена безопасность на всех действующих атомных объектах, и в первую очередь — атомных станциях, и на основе сотрудничества были бы усилены поиски альтернативных источников энергии.
Кажется, события последнего времени говорят о понимании и важности уроков Чернобыля.
( "Новая газета", 17-19.04.2006 г.)

Неюбилейное интервью с Михаилом Горбачевым

– Как Вы узнали о том, что произошло в Чернобыле? Ваши первые решения?
– Мне позвонили в 5 утра 26 апреля и сообщили, что на Чернобыльской АЭС произошли серьезная авария и пожар, но что реактор цел. Дело в том, что в первые часы и даже в первые сутки после аварии не было понимания того, что реактор взорвался и что произошел гигантский ядерный выброс в атмосферу.
Тем не менее я немедленно дал указание о создании правительственной комиссии по расследованию причин аварии и устранению ее последствий. В тот же день в Припять вылетели специалисты из Москвы и Киева, а к вечеру к ним присоединилась правительственная комиссия под руководством Бориса Щербины, тогда заместителя Председателя Совета Министров СССР. Я был в постоянном контакте и с Щербиной, и с академиком Легасовым – то есть получал информацию из первых рук. В первые же дни была создана специальная группа в Политбюро, которая координировала работу правительственной комиссии и других ведомств, ведь по мере осознания масштабов катастрофы в ее ликвидацию включалось все больше людей. Конечно, сейчас, задним числом, можно только пожалеть, что понимание не пришло сразу или хотя бы быстрее.
– А какова была ваша первая реакция на случившееся?
– Первой моей реакцией было недоумение: как такое могло произойти?! Ведь ученые всегда заверяли нас, руководителей страны, что реактор абсолютно безопасен. Академик Александров говорил, например, что РБМК можно ставить хоть на Красную площадь, так как опасности от него не больше, чем от самовара…
– Ученые опасались нового взрыва в уже разрушенном реакторе. Какие другие угрозы представлялись вам тогда первостепенными?
– Действительно, немедленно после аварии руководство ЧАЭС отдало приказ залить реактор водой, так как, повторяю, не было ясно, что реактор взорвался и гасить уже было нечего. В итоге оказались затоплены бассейн барбатер под реактором, а также подвальные помещения. Ученые выражали опасения, что если раскаленная масса ядерного топлива и графита прорвется и упадет в радиоактивную воду, то могут создаться условия уже для ядерного, а не теплового взрыва. Мы не паниковали. Вероятность такого взрыва была 5-10 %, но воду надо было срочно откачать, что и было сделано в начале мая. Таким образом, опасность взрыва, какой бы малой она ни была, была предотвращена.
Кроме этой, были и другие угрозы, которые необходимо было устранить со всей срочностью. Первой была опасность того, что раскаленная масса, прорвав дно реактора и упав в подвальные помещения, разрушит фундамент здания и придет в контакт с почвой, что приведет к заражению почвенных вод. Тогда по предложению правительственной комиссии, одобренному Политбюро, были вызваны шахтеры с Донбасса и из Тулы, которые прорыли длинный туннель, ведущий под реактор, и установили там бетонную плиту с системой трубоохлаждения размером 30х30 метров и толщиной 2,5 метра. Таким образом, в результате решения труднейшей инженерной задачи и мужества шахтеров, работавших в тяжелейших условиях высоких радиационных полей, поврежденный реактор был надежно изолирован от подземных вод.
Следовало срочно принять и другие меры водной защиты, чтобы максимально оградить бассейны Днепра и Десны от попадания радиоактивных элементов с территории станции и прилегающих к ней территорий. <…> Был обвалован правый берег Припяти, то есть сделана насыпь длиной 10 км, какие обычно делают при наводнении. Кроме того, вырыли несколько километров стены в грунте, то есть ров шириной 30-35 метров, который залили бетонитом – изоляционной смесью, призванной помешать исходу со станции радиоактивной воды.
В дополнение над ЧАЭС летали самолеты, не допускающие выпадения осадков над самой станцией и высокозараженной зоной, с тем чтобы помешать проникновению радиоактивных изотопов в почву с дождевыми водами. У нас была технология, которая позволяла своевременно «бомбить» облака, чтобы они проливались дождями не над самыми пораженными территориями, а на несколько десятков километров дальше.
Уже 27 апреля была проведена образцовая операция: за 3 часа было эвакуировано все население Припяти – 47 тысяч человек. А в первые дни мая были эвакуированы все люди, жившие в зоне 30 км вокруг станции, – 116 тысяч человек, десятки населенных пунктов.
– Думаете ли вы, что вас правдиво информировали обо всем или что часть информации утаивалась чиновниками, боявшимися ответственности?
– Я думаю, меня информировали по мере возможности правдиво, просто в первое время даже самые лучшие специалисты искренне не отдавали себе отчета в серьезности катастрофы. Приведу один пример. 27 апреля, уже после эвакуации Припяти, правительственная комиссия в полном составе осталась ночевать и ужинать в припятской гостинице «Полесье» – в обычной одежде и без респираторов. А ведь и вода, и воздух, и вся пища уже были заражены. Также в обычной одежде и без респираторов облетали территорию на вертолетах в первые дни после катастрофы наши академики. Так что те, кто меня информировал, сами не до конца понимали, что же все-таки стряслось. Потребовались недели, чтобы получить оценку случившегося <…>.
Так что, возможно, что-то и утаивалось чиновниками, боявшимися ответственности, но в основном, думаю, мне сообщали все, как было. Картина прояснялась постепенно, с помощью и при участии ученых, инженеров, военных, вертолетчиков, шахтеров, персонала станции… <…>
– Почему не были отменены манифестации 1 мая в Киеве и Минске? Почему вы не сразу выступили по телевидению с обращением к народу? Недостаточная информация? Опасения создать панику?
– Манифестации не были отменены, так как к 1 мая еще не было полной картины случившегося. Действительно, мы боялись паники – вы сами можете представить себе возможные последствия массовой паники в многомиллионном городе! Теперь ясно, что это было ошибкой.
Первая информация появилась в газете «Правда» 28 апреля, но для содержательного, осмысленного обращения к народу мне нужна была более точная и обстоятельная информация. Поэтому я и прождал почти три недели, прежде чем обратиться к народу. Возьмите недавнее землетрясение в Пакистане – сколько недель потребовалось, чтобы оценить его последствия? А ведь чернобыльская ситуация была гораздо сложнее.
– Какие решения по ликвидации аварии представляются вам сегодня правильными, а какие ошибочными?
– Правильным было немедленно засыпать реактор смесью песка, свинца и бора, чтобы как можно скорее помешать выбросам радиоактивных веществ в атмосферу. Специалисты сегодня считают, что наши опасения о возможном заражении почвенных вод были преувеличены и что «подушку» под реактором делать не стоило. Возможно, но, чтобы быть уверенными в этом, надо было наблюдать за ситуацией в течение длительного времени, а у нас этого времени не было. <…>
Правильным было строительство саркофага, все водоочистительные меря, большинство мер по дезактивации, хотя часть и оказалась излишней. Дезактивировали многие населенные пункты, оказавшиеся потом выселенными. Никто ведь тогда не знал, что прекрасный современный город Припять, например, окажется необитаемым навечно. Ученые полагали вначале, что уже в конце мая – июне, его население сможет вернуться домой. Люди уезжали, оставив включенными холодильники, набитые продуктами, так как думали, что речь идет о нескольких днях.
– Какой была стоимость Чернобыля для советской экономики? Можно ли думать, что Чернобыль сыграл роль в окончании холодной войны? В распаде СССР?
– Стоимость оценить с точностью трудно, так как она росла из года в год, вплоть до распада СССР. Сегодня Чернобыль продолжает поедать часть бюджета Украины, Беларуси и России.
Более интересен ваш вопрос о связи Чернобыля и завершения холодной войны. Есть мнение, что мы пошли на сокращение вооружений именно потому, что ликвидация последствий Чернобыля стоила слишком дорого. Это неверно. Столь важное решение было продиктовано не экономическими факторами, а моральным неприятием дальнейшей гонки вооружений. Чернобыль действительно сыграл определенную роль, но лишь в том смысле, что он наглядно продемонстрировал, каковы социальные, экологические и экономические последствия ядерной катастрофы, связанной с мирным атомом. А представьте себе взрыв одной или нескольких ядерных ракет! Страшно подумать!
Но главный урок Чернобыля, на мой взгляд, не в этом. Холодная война – это ведь не только наличие определенного военного арсенала, финансовых средств, пропаганды и так далее. Это прежде всего определенное психологическое состояние, менталитет изоляционизма. Но чернобыльская катастрофа показала, что мы способны надолго загрязнить планету и оставить ужасное наследие будущим поколениям. Сегодня человечество стоит перед таким огромным общим вызовом, по сравнению с которым холодная война кажется просто нелепым пережитком прошлого.
Что же касается вашего последнего вопроса, думаю, что не Чернобыль сыграл роль в распаде СССР, а, наоборот, распад СССР негативно отразился на преодолении последствий Чернобыля, так как каждая из пострадавших стран осталась наедине со своей бедой. <…>
– Вы хорошо знали академика Легасова. Связываете ли вы его самоубийство с Чернобылем?
– Я действительно хорошо его знал. Это был очень ответственный человек, близко к сердцу принявший аварию и тяжело переживавший ее последствия. Кстати, он лично сделал очень важные предложения о способах ее ликвидации, в частности, именно он предложил забросать открытое жерло реактора смесью песка, свинца и бора. Возможно, он ощущал, что недооценил ситуацию, и страдал от этого. Знаете, в душу к человеку не влезешь, а предсмертной записки он не оставил. Но то, что он покончил с собой в годовщину катастрофы, 27 апреля 1988 года, наговорив незадолго до этого пять кассет своих размышлений на эту тему, дает, конечно, основание полагать, что два эти трагических события связаны между собой.
– Вы пишете в своей книге «Мой манифест о земле», что Чернобыль сделал из вас другого человека. Можете ли вы объяснить это?
– Я всегда был тесно связан с землей. <…> И мой интерес к экологии вытекает из всей моей жизни.
Другое дело, что только в Кремле, став Генеральным секретарем ЦК КПСС, я осознал размеры «экологического неблагополучия» в СССР и необходимость его срочного преодоления. Неслучайно, что именно в области экологии гласность проявилась в первую очередь и в полной мере. Был остановлен ряд многих вредных производств, прежде всего сотни химических заводов из-за их пагубного влияния на окружающую среду, сведен на нет безумный проект поворота вспять сибирских рек, и многое еще было сделано.
И все же Чернобыль меня глубоко потряс. Я уже сказал, что он изменил мое восприятие планеты и сделал холодную войну еще более архаичной и бессмысленной. Но это далеко не единственный урок, который я извлек из этой катастрофы.
<…> Чернобыль ясно показал, какая огромная ответственность лежит не только на политиках, но и на ученых, инженерах, проектировщиках, ведь их ошибки могут стоить жизни и здоровья миллионам людей.
– Что побудило вас возглавить Международный Зеленый Крест? Какую роль сыграл в этом Чернобыль?
– Когда я принял предложение возглавить Международный Зеленый Крест, созданный в 1993 году по следам саммита Земли в Рио-де-Жанейро, я был подготовлен к этому решению всей моей жизнью, и, разумеется, Чернобыль был одним из факторов.
За последние годы Международный Зеленый Крест стал серьезной неправительственной организацией, штаб-квартира которой находится в Женеве и располагает филиалами в 30 странах.
Естественно, помощь жертвам Чернобыля занимает важное место в нашей деятельности. Эти программы, осуществляемые нашими филиалами в Белоруссии, России и Украине, финансируются Швейцарией и другими европейскими странами. Они в первую очередь фокусируют свое внимание на детях и подростках, живущих в зараженных зонах трех наиболее пострадавших стран. <…> Для них Зеленый Крест организует лечебные лагеря. За десять лет там прошли курс лечения более 12 000 молодых людей.
На практике невозможно отделить экологические последствия Чернобыля от социально-экономических аспектов катастрофы и вопросов здравоохранения. Жертвы Чернобыля продолжают испытывать моральные и физические страдания. И наш моральный долг – помочь им, продолжая в то же время стремиться к преодолению экологических последствий этой катастрофы.
Галина АККЕРМАН
(«Новая газета», № 15 (1137), 02.03-05.03.2006 г.
Полностью интервью будет опубликовано в журнале МеждународногоЗеленого Креста «Оптимист»)

Из интервью М.С.Горбачева японской газете «Асахи»

…Взрыв атомного ректора на Чернобыльской АЭС стал одним из важнейших рубежей в истории нашей страны и мира, вскрыв накопившиеся в СССР проблемы и в то же время напомнив о колоссальном разрушительном потенциале атомной энергии и атомного оружия. Чернобыль открыл глаза на многое – на то, что происходило в нашей науке, как обстояло дело с безопасностью в атомных делах, компетентностью работников АЭС.
Чернобыль вскрыл серьезные проблемы в важнейшей отрасли нашей экономики, каким являлось среднее машиностроение, которое выполняло большие, в том числе, оборонные заказы, включая ядерное оружие. У работников и руководителей этой отрасли были большие заслуги перед страной. Но это обернулось снижением самокритичности, чувства ответственности.
Предпринимались колоссальные усилия по выяснению причин и ликвидации непосредственных последствий этой трагедии. Ликвидаторы проявляли отвагу и мужество, рискуя своими жизнями. К сожалению, не обошлось без жертв.
Правительство израсходовало огромные суммы денег. У экспертов МАГАТЭ не было претензий, они признали: делается все, что возможно и необходимо.
И все же… Говоря откровенно, в первые дни не было ясного понимания, что произошла катастрофа не только национального, но и мирового масштаба. Отсутствие полной ясности порождало слухи, панические настроения. И тогда, и сейчас еще продолжают критиковать действия руководства Украины, Белоруссии, Центра. Исходя из того, что мне известно, я не стал бы подозревать кого-то в безответственном отношении к судьбам людей. Если что и не было сделано своевременно, то прежде всего из-за незнания и неумения. Не только политики, но и ученые, специалисты не были готовы к адекватному восприятию случившегося.
Лично для меня Чернобыльская авария – один из критических моментов в перестроечное время, но не только в этот период, а и в жизни. Многое пришлось пережить, передумать и сделать выводы на будущее. Можно сказать так: моя жизнь разделилась на две части – до Чернобыльской аварии и после нее.
Ну, и отвечая на Ваш вопрос о «сосуществовании ядерной энергии и человечества», скажу следующее. Сейчас проблемы с обеспечением энергоресурсами снова вышли на первый план. Не возобновляемые источники получения энергии – на грани исчерпания. Наука пока не дала кардинальных решений энергетической проблемы. Снова наблюдается бум в строительстве атомных электростанций.
Я долгое время занимал отрицательную позицию на этот счет. Но теперь, когда я знаю ситуацию, можно сказать, в деталях, вижу, что мировому сообществу не обойтись без использования атомной энергии. И если уж так, то сооружение атомных станций должно осуществляться с учетом всего опыта, которым мы сегодня располагаем. Это касается и самих реакторов, и систем управления, и систем обеспечения безопасности, и, конечно, в первую очередь компетенции персонала этих необходимых, но очень непростых, опасных объектов. И должна быть гарантирована защита АЭС от возможных посягательств террористов.
(октябрь 2019 года)

Обсуждение аварии на заседания Политбюро ЦК КПСС 3 июля 1986 года

Горбачев. Кто утвердил размещение АЭС в густо населенных районах? Помните дискуссию на этот счет в «Коммунисте» (№ 14 за 79-й год) - но тогда рот заткнули академику Доллежалю. Не позволим, чтобы нас, Политбюро, проклинали. Главное сейчас - безопасность АЭС.
Помню и другое: статью в «Правде» к 30-летию первой АЭС. Там: «атомная энергетика может служить эталоном безопасности».
А что на поверку? Грянул Чернобыль и никто не готов: ни гражданская оборона, ни медслужбы, дозиметрами не обеспечены и по минимуму, пожарная служба не знает, что ей делать.
Свадьбы справляли на другой день поблизости. Дети на улицах играют. Система оповещения никуда не годная! Нет и автоматического отключения.
Облако пошло после взрыва. Его по пути кто-то засек? Меры принял? Нет.
Директор станции Брюханов был уверен, что ничего не могло произойти. Он и его зам. не знали, что будут проводиться испытания на блоке. А между тем за последние годы было много аварий на Чернобыльской АЭС. Это вас не насторожило?!
Главный инженер у вас - электрик. Его главная забота – выдать больше энергии.
Вот Мешков (зам. министра среднего машиностроения Славского) и сейчас нас уверяет, что реактор надежный. А почему же вы сами подписали недавно проект с предложением прекратить строить такие реакторы?
Славский. Я не подписывал.
Горбачев. Так можно их эксплуатировать и строить?
Мешков. Можно, если строго выполнять регламент.
Горбачев. Вы меня удивляете. Все, что на этот час собрано по Чернобылю, приводит к единственному выводу - реактор надо запретить. Он опасен. А вы защищаете честь мундира.
Мешков. Нет, я защищаю атомную энергетику.
Горбачев. А какие интересы выше? Мы должны ответить на этот вопрос. Этого требуют миллионы людей у нас и за рубежом. Покончить с положением, когда строят АЭС на уровне мышления 20-30 годов. В США после крупной аварии ни одного блока больше не построили!
Мы 30 лет слышим от вас (ученых, специалистов, министров), что все тут надежно. И вы рассчитываете, что мы будем смотреть на вас, как на богов. От этого все и пошло. Потому что министерства и все научные центры оказались вне контроля. А кончилось провалом. И сейчас я не вижу, чтобы вы задумывались над выводами. Больше все констатируете факты, а то и стремитесь замазать кое-какие.
В том, что произошла авария, виноват персонал, но масштабы аварии – в физике реактора.
Там, где нужна централизация, там ее нет, а там, где просто гвоздь забить надо, там действуют тысячи разных ведомств. Нет более опасного объекта, чем АЭС, ибо там миллионная мощь энергии, она опаснее любого военного объекта. Академик Доллежаль бил в свое время тревогу, но его признали некомпетентным и на пресс-конференции просто осрамили.
Вот к чему приводит монополия и в науке, и в производстве. Энергетическая проблема во всех аспектах - научном, экспериментальном - оказалась вне контроля.
(Зачитывает экспертизу). Реактор ненадежен. А вы этим не занялись. Это вас не насторожило. Почему теоретические исследования не финансировались? А вы где были? Это ведь сказал сам академик Александров. Но и он кое-что упустил. Сейчас серьезно переживает, хотя на нем - большая вина.
А Мешков все валит на эксплуатационников. Как же вы выглядите перед лицом такой беды! Если с вами согласиться, то что? Продолжать как было? Все, оказывается, не правы, один Мешков прав? Тогда лучше освободиться от Мешкова.
Вопрос размещения АЭС. Вы упорствовали при его решении. Какие же выводы у вас из Чернобыля? С чем вы пришли на Политбюро?
Почему же такая неквалифицированная информация? Значит, не знают, не умеют определять, какие последствия могут быть от такого пожара. Что же там - такие дураки?
Академик Легасов. Реактор не соответствует требованиям безопасности по важнейшим параметрам. В 1985 году в Финляндии физики «по гамбургскому счету» проставили высокие оценки нашей АЭС. Но из нее перед тем вынули автоматику и технологию и заменили шведско-американскими.
Бобков. Диверсия исключается. Но беспечность, неграмотность, неготовность поражают. Люди не знали, с чем они столкнулись. Нельзя отдавать судьбу атомной энергетики в руки одного человека. Опасность АЭС - еще и в том, что и там главное - «выполнить» план любой ценой, в ущерб безопасности, за ее счет... как на обычном заводе у нас. И гонка в строительстве АЭС, и с захоронением отходов не решено - на некоторых АЭС «сверхнормативные» запасы. Хоронят по уплотненному варианту. В районе Челябинска заражено озеро. Случись ураган или смерч - беда на всю округу.
Долгих. Наши выводы - ответственность перед поколениями. Действовали не в духе XXVII съезда, натолкнулись на сверхзакрытость Минсредмаша.
Если причина аварии - преступная халатность, то катастрофа, которая последовала, - результат физики. Коренная реконструкция реактора делает его неэкономичным.
Многие годы не сознавали, что может произойти. И упорно шли к этой аварии. А она была неизбежна в результате такого поведения. Была создана легенда о полной безопасности АЭС... Целая философия на эту тему возникла. Доллежаль бил тревогу, но его признали некомпетентным.
Расположены АЭС рядом с городами! Ссылаются на западные страны. Но у нас-то вон какая территория! Атомные ТЭЦ - это, между прочим, и доставка радиации на дом.
... Каждое атомное хранилище - 30 млн. руб.
…Грозит нам огромная потеря энергии. Ведь 10 реакторов (типа Чернобыля) в СЭВе, 10 - у нас. Они все устарели и опасны. Энергетические пропорции надо пересматривать.
Рыжков. Как могло случиться такое у нас? Каковы причины этой крупнейшей в мире аварии? К ней мы шли давно. И накапливали опасность. Случайность? Но уж больно много совпадений. Нет, это закономерность, которая образовалась в нашем энергетическом хозяйстве. И разболтанность. Если бы не произошла она здесь и сейчас, произошла бы в другом месте. На заре АЭС все было поставлено строго и добротно. Постепенно атомная энергетика вышла за границы Славского (т.е. Минсредмаша), но «не вышла» вместе с ней дисциплина. И к тому же слишком возвеличили авторитет Славского и Александрова. Снизили требовательность на всех уровнях, притупилась бдительность. Ведь нет ни одного года без ЧП на АЭС. Авария на Ленинградской - выводов не сделали. Минсредмаш, наука, Минэнерго не на той высоте, какой требует атомная энергия. И ведомственная разобщенность.
Выводы должны быть сугубо объективные. От этого многое зависит.
Решается судьба страны, а тут мы видим на Политбюро стенка на стенку: Минсредмаш, Минэнерго, Академия наук... А что же там внизу?!
Были недостатки... и все затушевывалось, уходило куда-то, чтоб предотвратить огласку. У начальства притупилась ответственность. Без серьезных оргтехнических мер мы не гарантированы от повторений.
Что надо в решениях?
- Определить тип реактора. Отменить чернобыльский.
- Создать Минатомэнергетику. Отдать туда часть Минсредмаша.
- Создать устав - того типа, как в Аэрофлоте, в Минфлоте.
- Госнадзору дать абсолютные права везде. А то их не пускают никуда, даже в авиацию и во флот.
- Создать Межведомственный совет, но не при Славском, а при Академии наук или ГКНТ, лучше при Совмине.
- Привлечь парторганы Украины к разбору последствий.
Лигачев. Отставание в науке и технике вообще, в атомных делах – в том числе, в автоматизации, в материаловедении - одна из причин. И урок - вот к чему приводит монополия в науке и производстве! Полностью надо изменить структуру атомной энергетики. Сейчас в самой структуре заложена безответственность. Искать альтернативные источники. Упор на газ!
…Что мы слышим здесь на Политбюро? Ведомственные подходы и споры. Спорить - это хорошо, но и самокритичность нужна... А когда они, спорящие здесь, покинут это заседание, сразу же, наверно, будут согласны друг с другом, отнюдь не на принципиальной основе.
Гражданская оборона. Надо с этим разобраться. Денег туда вваливаем... а толку? Офицеров там полно, а надзор липовый. Властью, им данной, не умеют пользоваться. Это - консультативная фирма, а не контрольная.
Очень дорого будет стоить ликвидация последствий.
…Горбачев. Сколько у нас разных вотчин создалось в стране! В результате мы не получали информации о том, что происходит. С такими порядками в стране мы будем кончать. От ЦК все было засекречено. Партийный работник в эту сферу и не смел лезть. Даже вопросы размещения АЭС решало не правительство. И в вопросе о том, какой реактор запустить, диктатура тоже принадлежала не Правительству. Во всей системе царил дух угодничества, подхалимажа, групповщины, гонения на инакомыслящих, показуха, личные связи и разные кланы вокруг разных руководителей. Этому всему мы кладем конец.
Соколов. Чернобыль - это как оружие массового поражения... Госатомнадзора должны бояться! А у нас? Проверка показала неблагополучие с радиацией на подводных лодках. Плохо с хранением ядерных боеприпасов.
Щербицкий (член Политбюро ЦК КПСС, Первый секретарь ЦК Компартии Украины). Что делать с детьми? Их в одном Киеве 600000. Сейчас вывезли... Но осенью возвращать придется. Что с водой? Недели проходят, а дело стоит. Киевскую АЭС надо прекратить строить...
Горбачев. Мы понесли огромные потери, не только экономические, не только человеческие. Огромен политический ущерб: поставлено под сомнение - на том ли уровне у нас энергетическая программа. Подбрасывают мысль о дискредитации СССР, советской науки, техники, мол, атомная энергетика у нас уродливая.
Ситуация очень серьезная. Ни в коем случае не согласимся ни на какое шапкозакидательство: мол, ничего особенного, бывает.
Происшедшее - событие чрезвычайного порядка, близкое к применению оружия массового уничтожения. Учитывая, что АЭС у нас действуют, они включены в энергетическую программу, - несем большую ответственность и за оценки, и за выводы, и за дальнейшие действия.
И ни в коем случае мы не согласимся ни при решении практических вопросов, ни при объяснении с общественностью, скрывать истину. Мы несем ответственность за оценку происшедшего, за правильность выводов. Наша работа теперь на виду у всего народа и у всего мира. И думать, что мы можем ограничиться полумерами и ловчить недопустимо. Нужна полная информация о происшедшем. Трусливая позиция - это недостойная политика.
Огорчает, вызывает недоумение, чтό товарищи здесь, на Политбюро, устроили свару. Это надо осудить.
Авария могла быть предотвращена. Если бы была правильная и своевременная информация, Центральный Комитет и правительство могли бы принять меры, и аварии не было бы. Но мы столкнулись с проявлением крайней безответственности.
Предложения о наказаниях надо принять.
Перед смертью погибших, перед народом мы держим ответ!
Постановление доработать. И в смысле оценок, и в разработке баланса: АЭС - газ - нефть, гидростанции, уголь...
Правительству вернуться к энергетической программе до 2000 года.
Подумать: не хуже ли будет, если продолжать эксплуатацию АЭС, чем если мы их закроем.
Пусть Правительство определится с Крымской, Минской, Армянской АЭС. И внесет предложения в ЦК.
Создать контрольный орган с полувоенным режимом.
Владимир Васильевич (Щербицкий) правильно говорит: куда девать детей? Пусть Буренков (министр здравоохранения СССР) даст ответ.
В проекте постановления отсутствует международный аспект. Добавить - и откровенно проинформировать соцстраны, МАГАТЭ, всю мировую общественность. Все народы должны знать о последствиях и о наших мерах. Ловчить тут нельзя. Секреты тут - во вред самим.
Открытость - это и огромный выигрыш для нас. Проиграем, если не скажем все с должной полнотой. Дать миру максимум информации. Тем более, что на Западе фактическое положение знают.
Мое выступление по телевидению через три дня - по итогам этого заседания.
Отметить героев, наградить как следует всех проявивших себя.
("В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985-1991). / Сост. А.Черняев, А.Вебер, В.Медведев; Изд. 2-е, испр. и доп.. – М.; Горбачев-Фонд, 2008.С. 57-62.)