17 марта 2017
Родрик Брейтвейт: "Ни при каких обстоятельствах он не был готов пожертвовать независимостью своих суждений."
Я познакомился с Анатолием Черняевым в январе 1989 года, когда был послом Великобритании в Москве, а он — советником Горбачева по международным делам: нам нужно было обсудить подготовку предстоящего визита Горбачева в Лондон. В ту первую встречу министерство иностранных дел СССР настояло на предоставлении мне сопровождающего лица: впоследствии я уже не позволял им это делать. Я был очарован, увидев человека со щетинистыми усами, учтивыми манерами и духом настоящего британского офицера родом из «старой доброй Англии» — с искрящимся взглядом, язвительного и ироничного, с булькающим смешком и проницательным интеллектом. Он был человеком, вызывающим доверие, –– всегда откровенным, всегда рассудительным, никогда не теряющим сдержанности, молчаливым, когда того требовала ситуация, но всегда осторожным в высказываниях, чтобы не вводить в заблуждение; если подытожить словами его кумира Маргарет Тэтчер, он был человеком, с которым можно иметь дело, –– и получать от этого удовольствие.
В течение последующих трех лет я действительно вел с ним немало дел, в основном по текущей работе, но порой и нет. В мае 1989 года я принес ему письмо от г-жи Тэтчер, где говорилось о том, что мы только что выслали из Британии тринадцать советских граждан, поскольку считали их шпионами. Последовавшая реакция была типичной для него: «Вы уверены, что поймали тех, кого нужно?» Я, конечно, ответил «да», хотя у меня не было совершенно никакой уверенности.
Куда более драматичной была беседа, состоявшаяся у нас с ним спустя несколько дней после стрельбы в Вильнюсе в январе 1991 года. Я никогда прежде не видел его более уставшим и подавленным, а также огорченным бегством либеральных советников Горбачева. Он очень эмоционально пояснил мне, что остается рядом с Горбачевым, поскольку знает, что его политика на самом деле не претерпела изменений: если бы он считал, что политика меняется, он бы тоже ушел. Он говорил в нехарактерной для себя манере — обидчиво и раздраженно, хотя оставался столь же учтивым, как всегда. Этот эпизод продемонстрировал некоторые из его самых безупречных качеств: высокую преданность по отношению к человеку, которым он восхищался, но преданность, умериваемую критикой там, где он считал ее оправданной, ибо ни при каких обстоятельствах он не был готов пожертвовать независимостью своих суждений.
Прочно укорененный в среде московской интеллигенции по своим склонностям и образованию, он демонстрировал эту независимость в школе, в армии, в университете и в Международном отделе секретариата ЦК, на который пришлась основная часть его трудовой биографии до того, как он стал советником Горбачева по внешней политике в 1986 году. С того момента и до самого распада СССР он был в центре процессов выработки внешней политики страны. Он оставил уникальные свидетельства о своем времени: одни мемуары относятся к его ранним годам, другие — к периоду работы с Горбачевым. Он опубликовал значительную часть дневника, который вел всю свою жизнь. Со своими коллегами из Горбачев-Фонда он опубликовал записи, сделанные на заседаниях Политбюро, и том выдержек из стенограмм встреч Горбачева с руководителями других стран. Они стали незаменимыми источниками информации для всех, кто пишет о тех знаменательных днях. Одних этих книг было бы достаточно, чтобы занять свое место в истории.
В последующие годы я часто видел его в Москве. Он дважды приезжал к нам в Лондон, один раз с коллегой, второй раз — со своим незаменимым и замечательным спутником жизни Людмилой Рудаковой. Он сам часто говорил, что именно благодаря ней сохраняет живость ума и духа в своем преклонном возрасте. Он был человеком высокого интеллекта, высокой культуры, высоких принципов, большого здравого смысла и безотказного чувства юмора. Для меня он воплощал все лучшее, что есть в России. Его историческая роль и, как минимум, не менее важный вклад в историографию, ясность и четкость им написанного служат гарантией тому, что он останется в памяти всех тех, в ком есть желание понять ту судьбоносную эпоху. Я считаю, что мне выпала большая честь знать такого замечательного человека. Мне он действительно очень нравился. Я считал его близким другом, и надеюсь, он испытывал в ответ схожие чувства.
Сэр Родрик Брейтвейт
Посол Великобритании в СССР и России, 1989—1991 гг.
