ГКЧП: неопубликованные материалы обвинительного заключения. Продолжение

Мы частично публиковали эти материалы в 1996 и 2001 годах - с тех пор читатели изменились, а спецслужбы - нет. Материалы обвинительного заключения, нигде не оглашавшиеся, но оказавшиеся в редакции "Новой", - перед вами.

Гэкачеписты подпали под амнистию, и в зале суда эти тома не читались.

Они подслушивали друг друга и пили. Отдавали приказы сбивать самолеты и оборудовали спецлагеря для политзаключенных.

Сегодня 19 лет попытке госпереворота. В следующем году - юбилей. Судя по нынешней роли спецслужб в жизни России, поражение ГКЧП признавать рано. Как и "торжество демократии" - о чем писали тогда газеты, цитируя Б.Н. Ельцина…

2. Покаяние Крючкова. Изоляция президента

Использование Крючковым сил и средств органов КГБ

<…>Крючков 18 августа 1991 года около 11 часов провел совещание с руководителями подразделений центрального аппарата КГБ СССР. <…>

Кроме того, Крючков поручил Расщепову Е.М. выехать на занимаемые Ельциным Б.Н. дачи в поселках Сосновка и Архангельское и на месте оценить обстановку. Сознавая, что в прибалтийских республиках может быть оказано наиболее активное противодействие ГКЧП, Крючков поручил Петровасу И.К. направить в столицы этих республик 300 военнослужащих из состава 103-й воздушно-десантной дивизии КГБ СССР, дислоцированной в Витебске. <…> В конце совещания Крючков достал список с фамилиями лиц, активно влияющих на формирование общественного мнения путем выступлений на митингах, в прессе и т.п. В списке было указано около 75 фамилий, среди которых были Яковлев, Шеварднадзе. <…> Объяснил несколько вариантов работы с ними: беседы, отобрание у них подписок не покидать места жительства или задержание. Крючков поручил организовать отслеживание этих лиц на случай задержания силами сотрудников 7-го управления и управления «З». Вручив ему этот список, Крючков заявил, что задержанных необходимо передавать в комендатуру, т. к. военные уже определили места их содержания. (! — Ред.) (Т. 10, л. д. 13—17) <…>

Оценку своим действиям Крючков, будучи привлеченным к уголовной ответственности, дал в письме на имя сменившего его на посту председателя КГБ СССР Бакатина В. В.:

«Обращаюсь к Вам… и через Вас… к коллективу КГБ со словами глубокого раскаивания и безмерного переживания по поводу трагических августовских событий в нашей стране и той роли, которую я сыграл в этом. Какими бы намерениями ни руководствовались организаторы государственного переворота, они совершили преступление… Осознаю, что своими преступными действиями нанес огромный ущерб Отчизне… Комитет безопасности ввергнут по моей вине в сложнейшую и тяжелую ситуацию… В КГБ СССР была коллегия, которая осудила попытку государственного переворота и мои действия как председателя КГБ. Какой бы острой ни была оценка моей деятельности, я полностью принимаю ее». <…> (Об этом письме спустя 10 лет никто не вспоминает. — Ред.)

Изоляция президента СССР

1. Отключение связи

В соответствии с договоренностью на объекте «АБЦ» 18 августа 1991 года в 13 час. 02 мин. группа участников заговора — Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин — на предоставленном министром обороны СССР Язовым самолете Ту-154 (бортовой номер 85605) вылетела с военного аэродрома Чкаловский в Крым для предъявления президенту СССР ультимативных требований.

Вместе с ними находились привлеченные к участию в заговоре Крючковым начальник службы охраны КГБ СССР Плеханов и начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов. <…>

22 августа 1991 года, непосредственно после событий, на одном из первых допросов Язов Д. Т., рассказывая об этом, сообщил следствию следующее:

«…У нас было неудовлетворение, что после подписания проекта Договора Союз развалится и возникнет конфедерация. 17-го было решено, что я пошлю самолет, они — 5 человек, кого выделили, едут в Чкаловское к часу дня, после чего летят к Горбачеву. Остальными вопросами занимался Крючков. Полетели Шенин, Бакланов, Варенников, Болдин и Плеханов. Плеханов полетел как человек, знающий лучше других всю систему охраны… Крючков поручил ему сменить всю систему охраны там <…>. Для этого туда полетели другие люди. Об этом говорил Крючков при обсуждении в субботу <…>.

Охрану надо было сменить, чтобы изолировать президента. Отключить связь и потом действовать». (Т. 99, л. д. 5). <…>

Свидетели Игнашкин В.В., Маслов С.Г., Корзинкин В.Н., Назимкин А.А., Сафонов А.С., Свинцов Ю.Н., работавшие в 18-м отделении Службы охраны КГБ СССР, показали, что 18 августа 1991 года в 11—12 часов они получили указание от оперативного дежурного подготовиться к выезду, взяв с собой оружие. <…> (Т. 35, л. д. 121, 127, 138, 145, 154, 167)

<…> Получение специалистами управления правительственной связи приказа об отключении связи у президента СССР подтверждается приобщенным к делу «Распоряжением № 1». В нем указано, что «18 августа 1991 г. в 14.40 получена команда о выключении всех видов связи на объекте «Заря» сан. «Южный», сан. «Нижняя Ореанда» в 16.30 18.08.91 г. Команда поступила от начальника Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Плеханова Ю.С». Далее указаны дата 18 августа 1991 г. и подписи всех специалистов группы связи. (Т. 43, л. д. 63)

Данное распоряжение свидетель Глущенко передал следствию и пояснил: «…Чтобы как-то подстраховать себя, мы написали распоряжение № 1, и все пятеро подписали его. Это распоряжение я сохранил и передаю его ксерокопию в следственные органы…» (Т. 43, л. д. 43)

Полное отключение связи на объекте «Заря» <…> подтверждено совокупностью собранных в ходе следствия доказательств. <…> В частности, допрошенный в качестве свидетеля инженер 21-го отдела УПС Поверин В.Ю. рассказал:

«…В 16 часов на объект 882 приехали с Парусниковым Нилов <…> и Пузанов <…>. Примерно в 16 часов 10 минут мне Парусников приказал вскрыть шкафы. Приказ Парусникова я выполнил. <…> В 16 час. 30 мин.Нилов стал выдергивать дужки на связь «Заря», вытаскивал он их все подряд, была отключена спецсвязь с Черняевым, Медведевым, личной охраной и др.

<…> Все выключение связи происходило с 16 часов 30 минут до 17 часов, за этот период с объектом «Заря» были отключены все виды связи…» <…> (Т. 45, л. д. 77—78) <…>

Таким образом, были отключены не только все виды связи с объектом «Заря», но и все телефоны правительственной связи в прилегающих санаториях и часть городских, что обеспечивало дополнительные гарантии изоляции президента и исключало утечку информации от близких к Горбачеву М.С. лиц. <…> (Т. 43, л. д. 44) <…>

Таким образом были созданы условия для предъявления президенту СССР ультиматума участников заговора, исключавшие возможность принятия с его стороны каких-либо контрмер. (Кроме, видимо, мата, которым Горбачев послал заговорщиков. — Ред.) <…> (Т. 5, л. д. 37)

Свидетель Горбачев М.С. на допросе показал, что 18 августа 1991 года около 17 часов к нему неожиданно зашел Медведев и сообщил о приезде группы Бакланова. Удивленный этим сообщением, он попытался позвонить Крючкову и узнать, кто и зачем приехал. Но ни один из имеющихся телефонных аппаратов не работал: «…Все телефоны мертвы, и даже на кухне отключен. Я обратил внимание: это было без десяти семнадцать».<…> (Т. 31, л. д. 37)

2. Закрытие объекта «Заря»

<…>Готовя мероприятия по изоляции М.С. Горбачева, Крючков заблаговременно дал указание начальнику Главного управления пограничных войск КГБ СССР Калиниченко И.Я. усилить режим охраны в районе южной резиденции президента СССР. Одновременно Крючков распорядился о том, чтобы все подразделения погранвойск, несущие охрану ближних подступов к объекту «Заря», были полностью подчинены Плеханову и Генералову.

Допрошенный в качестве свидетеля начальник Главного управления погранвойск Калиниченко И.Я. пояснил:

«…18 августа 1991 г. <…> около 12 часов <…> Крючков <…> дал мне распоряжение <…> дать указание Симферопольскому пограничному отряду и Балаклавской бригаде сторожевых кораблей пограничных войск усилить внешнюю охрану района отдыха президента СССР в Крыму. При этом обратить их внимание особо на то, что они обязаны выполнять все указания по организации охраны только со стороны генерал-лейтенанта Плеханова и его заместителя генерал-майора Генералова». <…> (Т. 38, л. д. 28—35)

<…> Сразу же по прибытии в Крым Плеханов и Генералов приступили к реализации планов по изоляции президента на объекте «Заря». Допрошенный в качестве свидетеля Даниленко В.П. пояснил, что <…> прибывший с Генераловым сотрудник охраны Игнашкин В.В. также показал, что Генералов еще на аэродроме дал ему команду по приезде на дачу выставить дополнительные посты из числа прибывших с ним сотрудников около главных ворот. <…> (Т. 35, л. д. 121—123) <…>

Свидетель Толстой пояснил:

«…Первое распоряжение об изменении режима охраны я получил от Плеханова при подъезде к резиденции президента. Плеханов дал мне распоряжение выйти из машины, выставить дополнительное усиление по одному приехавшему с ним сотруднику охраны на воротах и никого с территории объекта не выпускать. Это было сказано Плехановым четко и однозначно — «вход на объект свободный, с объекта никого не выпускать». О президенте Плехановым не было сказано ни слова, но исключения им никакие не допускались. Сказано им было: «Не выпускать никого». (Т. 36, л. д. 37—41). <…>

3. Предъявление ультиматума президенту СССР

Отдав необходимые распоряжения о закрытии объекта, Плеханов направил начальника личной охраны президента СССР Медведева В.Т. к Горбачему М.С. сообщить о прибытии делегации.

Поставленный перед фактом внезапного визита, обнаружив отключение всех видов связи, осознавая необычность и серьезность ситуации, М.С. Горбачев был вынужден принять прибывших.

Сотрудники личной охраны президента СССР не воспрепятствовали прохождению к нему прибывшей группы, т.к. в ее числе находился начальник службы охраны КГБ СССР Плеханов, имевший право беспрепятственного доступа на все охраняемые объекты и места.

Встретившись с президентом СССР, Бакланов, Болдин, Варенников, Шенин заявили, что они и ряд других высших должностных лиц СССР не согласны с проводимой им политикой и, в частности, с концепцией Союзного договора, выработанного в Ново-Огареве. Поэтому они намерены не допустить назначенное на 20 августа 1991 года его подписание. Ссылаясь на тяжесть социально-экономического и политического положения, они потребовали ввести в стране чрезвычайное положение.

Не сумев убедить Горбачева, они, как и предполагалось в процессе подготовки к захвату власти, предложили ему подать в отставку, передав полномочия вице-президенту Янаеву и комитету по чрезвычайному положению.

Поняв, что президент не выполнит их требований, Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин покинули его резиденцию.

Обвиняемый Варенников, будучи неоднократно допрошенным по этим обстоятельствам, пояснил, что в числе других 18 августа 1991 г. прибыл на дачу президента СССР Горбачева в Форосе.

После ожидания в гостевом доме они по предложению Плеханова прошли в главный дом и расположились в холле. Минут через 20 появился Михаил Сергеевич и пригласил их в кабинет.

М.С. Горбачев спросил, кого они представляют, на что Бакланов пояснил: «Мы по поручению государственного комитета по чрезвычайному положению». Горбачев возразил, что это неконституционный орган. Он также назвал их действия авантюрой.

Потом они обрисовали Горбачеву обстановку в стране и дискутировали с ним. Больше говорил Бакланов, но отдельные реплики вставляли и остальные. Бакланов в деликатной форме предлагал Горбачеву продлить свое пребывание в Крыму, а исполнение своих функций передать Янаеву. Президент же предложил рассмотреть этот вопрос на Верховном Совете.

Когда зашла речь о чрезвычайном положении, Горбачев заявил, что эта мера приведет к гражданской войне. Он, Варенников, сказал, что правоохранительные органы, а если нужно, то и армия, обеспечат спокойствие и помогут избежать кровопролития.<…> (Т. 102, л. д. 138—148, 149—157) <…>

Горбачеву предложили либо ввести чрезвычайное положение, либо «отключиться» от работы, и тогда порядок в государстве наведут другие. Президент назвал то, что они делают, авантюрой, неконституционным путем, и в резкой, категорической форме отклонил все их предложения.<…> (Т. 76, л. д. 213—215, 223—224)

Свидетель Горбачев М.С. показал:

«На 19-е был заказан самолет, договорились, кто со мной летит <…>.

<…> Примерно в 11—12 часов (18 августа) разговаривал с Янаевым. Он меня спросил, когда я завтра точно прилетаю. Я ответил, что вечером, он пообещал меня встретить». (Нет слов. — Ред.)

Описывая встречу с Баклановым, Шениным, Болдиным и Варенниковым, далее М.С. Горбачев показал следующее:

«…18 августа все таким образом и развивалось. Сижу я работаю, неожиданно заходит Медведев и говорит, что ко мне приехала группа товарищей. Я спросил, что это за группа, если со мной ничего не согласовано? Как они здесь оказались, так как охрана не имеет права их пропустить. Он говорит, что с ними Плеханов и Болдин — руководитель аппарата президента. В общем, все это было продумано. Вижу, что состояние самого Медведева необычное.

Я сказал: ну хорошо, пусть подождут. Беру трубку — кстати, собирался звонить Крючкову, узнать, что это за миссия. Вообще-то странно — я уезжаю завтра, и вдруг группа. Телефон не работает, беру другие — то же самое. Беру трубку внутреннего телефона — не работает. Все проверил, беру красный телефон — и он «мертв». В общем, все телефоны мертвы и даже на кухне отключен.

Я обратил внимание — это было без десяти семнадцать. Как только я понял, что телефоны отключены, не надо быть с большим воображением, чтобы понять: речь идет о серьезном. Я пошел к Раисе Максимовне. Объяснил ей ситуацию. Да, хочу добавить, что Медведев мне назвал фамилии тех, кто приехал, не знаю, всех ли, но назвал: Бакланова, Шенина, Болдина, Плеханова. Не знаю только, назвал ли Варенникова, наверное, все-таки назвал.

Я понял это сочетание, и во взаимосвязи мне стало ясно: что-то произошло. Я и Раисе Максимовне сказал: речь идет о серьезном. Это заговор или, я сказал, переворот»…

Рассказав членам семьи о случившемся, заявив о непреклонности своей позиции и о намерении не идти ни на какие сделки, президент вышел к их представителям, далее М.С. Горбачев сказал:

«…Потом я пошел к прибывшим. Они уже поднялись на второй этаж сами — сидят, ходят весьма бесцеремонно.

Я сказал им: заходите — и пошел в кабинет. Он небольшой, двоим хватило стульев, а остальные стояли.

Кто же пришел?

Бакланов, Болдин, Варенников, Шенин, и шел Плеханов, но я его не допустил. Он, засуетившись, закрыл дверь и ушел <…>.

<…> Зашедшим в кабинет я задал вопрос: кого они представляют и по чьему поручению прибыли? Кто они такие?

Ответ последовал примерно такого содержания: «Мы по поручению комитета, созданного в связи с чрезвычайной ситуацией». Термин «государственный» пока не упоминался, речь шла о его чрезвычайности.

Я задал вопрос о том, кто такой комитет создал — Верховный Совет, президиум? Что вы хотите? Последовали не совсем вразумительные ответы. Тогда я спросил о составе комитета, кто в него входит. Мне назвали семь человек, и Лукьянова А.И. тоже назвали<…>

<…> Документы мне не предъявлялись. Все устно шел разговор. Чувствовали они себя неуютно. Я для себя определился: это же предатели, близкие мне по партии и государству люди. Разговор с моей стороны с ними был жесткий, эмоциональный». (Дословно процитировать Горбачева мы, увы, не можем. — Ред.) <…>

Горбачева Р.М. сообщила следующее:

Михаил Сергеевич зашел и сказал, что мы изолированы, что это арест. Иначе это ничего не могло означать <…>.

…Михаил Сергеевич сказал совершенно определенно, что он не пойдет ни на какие авантюры, не пойдет ни на какой шантаж и ни в каких авантюрах участвовать не будет. После этого он пошел на переговоры с приехавшими <…>.

Понимая, что все очень серьезно и это может вылиться в еще более серьезное, — у меня даже была мысль, что его арестуют сейчас. Я взяла своих детей — Анатолия и Иру, и мы пошли к кабинету, чтобы видеть, что будет дальше с ним.

У кабинета кресла стоят у стеночки, не у самой двери, но поблизости, справа. Я села в кресло, ребята стали рядом. Мы были там и ожидали <…>.

Ко мне подошли Бакланов и Шенин. Получилось так, что они подошли вместе и сказали: «Здравствуйте». Бакланов протянул мне руку, Шенин тоже сделал попытку, но я на их «здравствуйте» не ответила, руки им не подала и не встала. Понимая, что происходит что-то страшное, я сразу задала вопрос: «Зачем вы приехали? Что происходит?» Потом я еще сказала: «С добром ли вы приехали?» И тогда Бакланов мне ответил, я хорошо запомнила его фразу: «Вынужденные обстоятельства». Потом они повернулись и ушли. Через некоторое время (после ухода делегации) из кабинета вышел Михаил Сергеевич. В руках у него был вырванный из блокнота листок, который он мне подал <…>. При этом он мне сказал, что создан ГКЧП и вот список его участников. Таким образом, все, что предполагал Михаил Сергеевич, то и случилось, — самое худшее. Произошел переворот, создан ГКЧП». <…>

Свидетель Климов О. А., заместитель начальника личной охраны президента СССР, показал следующее:

«…Горбачев спросил у меня: «Ты видел этих авантюристов?». Я ответил, что да. Горбачев сказал, что эти лица требовали у него подписать указ или какой-то другой документ об отставке президента. Горбачев сказал мне, что это — политическая авантюра, что они подлецы <…>, что он не дал согласия на свою отставку».<…> (Т. 32, л. д. 87)

О том, что события развивались не в том духе, как они преподносятся обвиняемыми на следствии — «спокойно и мирно», следует из показаний Генералова:

«…Минут через 40 четверка вернулась (от Горбачева М.С.). По их внешнему виду можно было понять, что разговор с президентом состоялся не в том ключе, как они хотели.

Особенно это было заметно по состоянию Болдина и Шенина. Они очень нервничали. Иными словами, я понял, что они не решили ту задачу, которую поставили перед собой». <…> (Т. 29, л. д. 6) <…>.

Рассказывая о совещании в Кремле в ночь с 18 на 19 августа, на допросе Лукьянов А. И. сообщил:

«…Приехавшие (Бакланов и др.) сказали, что Горбачеву ими было заявлено о том, чтобы он подал в отставку. Горбачев возмутился».<…> (Т. 64, л. д. 1—7, 9)

4. Обоснование заявления о «тяжелом заболевании» М. С. Горбачева

Не сумев склонить Горбачева М.С. к удовлетворению их ультиматума, участники заговора для создания видимой законности своих действий, как и было предусмотрено планом захвата власти, объявили президента СССР больным и в силу этого неспособным осуществлять свои полномочия.

Однако заведомая ложность этого установлена собранными по делу доказательствами. <…>

Свидетель Борисов И.А., лечащий врач президента СССР:

«…На момент отъезда в отпуск Михаил Сергеевич был практически здоров и нуждался просто в отдыхе. Отдых протекал нормально, и никаких медицинских проблем не было. 14 августа у Горбачева случился приступ радикулита, в связи с чем проводилась весьма активная терапия».

Свидетель Горбачева Р.М. по этому вопросу пояснила следующее:

«…К вечеру 19-го нам включили телевидение. Видели мы и пресс-конференцию. Тогда мы поняли — раз такая ложь идет на весь мир, значит, дело действительно чрезвычайно серьезно… Взволновали нас сообщения о его (М.С. Горбачева. — Ред.) болезни, о его недееспособности. (Они-то, родные, знали, что он здоров. Следовательно, «недееспособность» следовало создать. Тогда-то Раису Максимовну и настиг первый удар. — Ред.) Действительно, 15 августа у него был приступ радикулита острой формы. Но ему сделали две лекарственные блокады. Это так просто». <…> (Т. 31, л. д. 60)

<…> Обвиняемый Крючков на допросе 17 декабря 1991 года заявил: «…Не признавая себя виновным, вместе с тем не отрицаю, что мною вместе с другими членами ГКЧП были допущены правовые нарушения. В частности, был создан не предусмотренный Конституцией СССР ГКЧП. Президент СССР был лишен связи, вице-президент Янаев приступил временно к исполнению обязанностей президента без достаточных оснований. В рамках всего этого я, как председатель КГБ СССР, совершил ряд действий, которые превысили мои полномочия». <...> (Т. 3) .

Свидетель Бакатин В.В., рассказывая о своей встрече с Янаевым, сообщил следствию следующее:

«…В ходе разговора Янаев был очень возбужден, курил, ходил по кабинету <…>. С президентом, как он выразился, «полный трибунал». Когда я переспросил, что это такое, он сказал, что президент в полной прострации, не отдает отчета в своих действиях, страшно болен» <…>.

То же сказал Бакатину и Крючков:

«…Сейчас нельзя поговорить с Горбачевым, он очень болен». <…> (Т. 76, л. д. 21—23)

Понимая, что потребуется официальное подтверждение данных о болезни президента СССР, участники заговора в Кремле в ночь с 18 на 19 августа 1991 года решили подготовить и при необходимости опубликовать соответствующее медицинское заключение о состоянии здоровья М. С. Горбачева.

Допрошенный в качестве свидетеля начальник лечебно-оздоровительного объединения при кабинете министров СССР Щербаткин Д.Д. показал, что 19 августа 1991 г. ему позвонил Плеханов и попросил составить информацию о состоянии здоровья М.С. Горбачева. В информации необходимо усилить диагноз за последние дни. Свою просьбу Плеханов объяснил тем, что обстановка в стране неспокойная и президенту СССР грозит серьезная опасность, возможно даже «тюремное заключение». Поэтому Горбачеву «надо помочь». <…> Подготовленную информацию в единственном экземпляре передали сотруднику службы охраны КГБ СССР. (Т. 5, л. д. 91—99)

(Окончание следует)

ГКЧП: процесс, который не пошел,
Новая газета, 18.08.2010

Ссылки по теме

Анатолий Черняев, бывший помощник Президента СССР по международным делам, рассказывает о событиях августовского путча 1991 г.

О событиях августа 1991 г.: опрос общественного мнения. Gzt.ru, 17.08.2010.