Радостно исключительный. Сегодня исполняется 90 лет Анатолию Сергеевичу Черняеву

Есть какая-то очень важная правильность в долгой жизни достойных людей.

Вот почему Лермонтов умер рано (27 лет) и зачем это Сталин жил, черт его побери, все-таки (73 года) долго?
Черняев — в ряду радостных исключений. Впрочем, радость и исключительность — это про Черняева, а вот — в ряду… Нет, своей мощью и неожиданностью он выбивается из любого ряда, даже возрастного. Не просто долгожитель, а и сегодня, в свои 90 лет, без всякого преувеличения, молодой, сильный, энергичный, деятельный и абсолютно мужчинский мужчина. (Кстати, каждый день активно работает в Горбачев-фонде.)

Двадцатилетним студентом ушел на фронт. Скрыл в военкомате, что болен (бронхиальная астма). Потом как-то прямо в бою у него случится очень сильный приступ астмы, товарищи подумают, что он умер, и оставят его, но он справится с приступом, придет в себя и догонит своих. Ранили в 1944-м под Ригой. А 9 мая 1945 года встретит в Эстонии. («Ночь. Я сплю под деревом. Подбегает солдат от командира полка: «Капитан! Война кончилась!» Что тут началось! Всё, что было в пистолетах, в пулеметах, в автоматах, — всё полетело в воздух!»)

Вернулся в Москву, в университет. И тут ощущение: стирают, замазывают поколение. Его друг и одноклассник, поэт Давид Самойлов назовет их поколение «поколением комбатов».

Эти комбаты были потенциальными декабристами. Сталин прекрасно это понимал. Они как свободные люди воевали. Повидали Запад. Нажили новое человеческое достоинство. Это самостоятельные были мужики. И Сталин правильно их боялся.

Через два года после Победы отменили День Победы как выходной. И деньги, что давали фронтовикам за награды, — тоже отменили. У Черняева, кстати, за войну три медали и три ордена, в том числе два ордена Отечественной войны — первой и второй степени. (Круто, как говорят мои студенты, которые начитались его воспоминаний о войне и записали Черняева в свои кумиры.)

От послевоенного отчаяния его спасли книжки. Хотел вернуться и вернулся в ту жизнь, откуда уходил на фронт. («В истфак! К этим живым профессорам! К этим книгам! В Историческую библиотеку, которая во дворе старого здания МГУ!») Держался только за это и не коллекционировал никаких обид.

Родился при Ленине. Воевал при Сталине. Потом был самым знаменитым помощником всех до одного генсеков — от Брежнева до Горбачева.

В годы застоя спасал от нешуточной кагэбэшной расправы опальные театры, режиссеров, актеров, художников, писателей. А в прошлом году, когда Москве реально грозило в День 65-летия Победы быть обклеенной огромными портретами Сталина, потому что ветераны утверждали, что в атаку солдаты шли с криками: «За Родину! За Сталина!» — в интервью «Новой» сказал, что никто не кричал в атаке: «За Родину! За Сталина!», все кричали: «Е… т… м!!!» И это, сказал Черняев, вам любой честный фронтовик подтвердит.

Служил, как воевал, — не лицам, а Отечеству.

Одним из первых в августе 1991 года дал отпор гэкачепистам в Форосе, где был вместе с Горбачевым. Не сдал Михаила Сергеевича комбат. Нажитое в войну человеческое достоинство не позволило.

Любил и любит женщин, и женщины отвечают ему исключительной взаимностью. И молодежи интересен по сей день, ни капельки не интересничая перед ней и не заигрывая с ней.

…Так что ж это такое: контакт с реальностью и ток коммуникаций в ней? Как это (и когда?) надо почувствовать, чтобы потом исключительно счастливо и радостно не терять (держать) уровень всю жизнь? Как оставаться современным, не суетясь и не продаваясь?

Знает ли Анатолий Сергеевич Черняев ответы на эти вопросы?

Не знаю.

Но живет так, как будто знает.
 

Зоя Ерошок
обозреватель «Новой»

Новая газета, 25.05.2011