К 20-летию Перестройки

Стивен Коэн

Можно ли было реформировать Советскую систему?

[Это] вопрос вопросов.
Леон Оников

    Из всех российских "проклятых" вопросов XX века один продолжает терзать нацию и в XXI веке: Почему погиб Советский Союз, или, как иногда называют его националисты, "Великая Россия"? С декабря 1991 г. российские ученые, политики и общественность не перестают спорить по этому вопросу, в то время как у большинства западных комментаторов уже готов ответ: Советская система была нереформируема и, следовательно, обречена из-за присущих ей неисправимых дефектов.
    Но, учитывая те исторические перемены в сторону демократии и рынка, которые произошли за шесть лет правления Михаила Горбачева в 1985-1991 гг. и которые выходили далеко за рамки простой либерализации, допускаемой самыми "оптимистичными" прогнозами некоторых советологов, была ли она действительно нереформируемой? Разумеется, в то время такой единодушной уверенности в этом не было. Западные правительства, включая США, практически до самого конца думали и надеялись, что руководство Горбачева может привести к реформированию Советского Союза. (Я должен подчеркнуть, что дело здесь не в реформаторской роли Горбачева, а в способности системы к фундаментальному изменению.) В то время как сегодня ученые "пессимисты", вслед за большинством советологов, твердят, что советскую систему невозможно было реформировать и, следовательно, Горбачев потерпел поражение, многие исследования, проводимые в годы перестройки, считали само собой разумеющимся, что "системные изменения возможны в советском контексте". Один американский экономист, которому суждено было вскоре стать главным экспертом Белого дома по советским проблемам, выразился даже более категорически: "Можно ли реформировать советский социализм? Конечно, можно, и он уже реформируется" (1).

*           *           *

     Почему же тогда так много специалистов, принадлежащих к разным поколениям и исповедующих разные научные убеждения, твердят, начиная с 1991 г., что "СССР невозможно было реформировать", что он был "фундаментально, структурно нереформируемым", а выражение "советская реформа" вообще есть "словесное противоречие, как горячий снег", и, следовательно, Горбачев просто "не сумел реформировать нереформируемое"? И еще более непонятно, почему они так настойчиво утверждают, словно не желая возвращаться к этой теме, что на этот глобальный исторический вопрос "уже дан ответ"? (2). Понять их мотивацию непросто еще и потому, что сама формулировка: "врожденная нереформируемость советского коммунизма", -- является одной из худших в литературе. В некоторых случаях, объяснение являет собой простую тавтологию, как у того французского советолога, который не представлял, что "советская система может реформировать себя во что-то принципиально иное, не перестав при этом быть советской системой" (3). Не принимая в расчет подобные о