Е.Ясин

Евгений Ясин: Мы должны продолжать споры о прошлом, но одновременно и думать о том, что перед нами будущее.

Я здесь выступаю в качестве либерала, рыночного фундаменталиста и, в общем, человека, который в некотором смысле противостоит по взглядам Михаилу Сергеевичу Горбачеву. На самом деле это не так. Я должен сказать, что в 1985-1986 годах, когда Михаил Сергеевич пришел к власти, это были, может быть, самые счастливые дни в моей жизни. Я почувствовал, что в мою страну возвращается что-то живое. И не было, мне кажется, бòльших поклонников у Михаила Сергеевича, чем те люди, которые меня окружали. Это чувство я сохраняю до сих пор. Считаю, что наша страна очень многим обязана Горбачеву, и многие вещи, которые мне пришлось пережить, были в моей жизни благодаря ему.

Я вспоминаю дни Первого съезда народных депутатов, когда вся страна была перед телевизорами и когда, по-моему, Марк Захаров говорил: то, что мы видим на съезде, это придумать нельзя. Никакой сценарист, никакой драматург этого не напишет. Это может быть только в жизни.

Пережив эти времена, я хочу вернуться к тому, как я оцениваю происходящие в нашей стране события и шестидесятничество. Честно вам скажу, я себя считаю шестидесятником, хотя я не входил ни в какое движение, вообще жил глубоко в провинции. Приехал в Москву только в 1960 году и был студентом. Но у меня в памяти осень 1956 года, когда в одесской городской библиотеке обсуждалась книга Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Я вдруг почувствовал, что я не один. Тут была группа людей, которые говорили то же самое, которые переживали это. На самом деле в этой книге ничего не было «против коммунизма». В ней были просто нормы порядочности. На самом деле там были нормы, которые позволяют обществу развиваться, нормы, которые двигали людьми, которые были преданы своей миссии. Это, мне кажется, очень важное начинание.

Я тогда вспоминаю также критику, которая уже с осени 1956 года стала раздаваться в адрес этой книги Дудинцева: она, дескать, не очень художественная, она весьма посредственная, неправильно подаются там какие-то события и прочее.

Я запомнил высказывание моего кумира – Константина Паустовского в «Литературной газете», когда он сказал по поводу книги Дудинцева: «Все разговоры относительно низкой художественности и т.д. – это купленные идеи. В действительности то, что писатель хотел сказать, он сказал. И все, кто хотел это понять, поняли».

Хочу сказать, что ведь эта книжка была не единственной. Я напомню, первым документом, с моей точки зрения, «оттепели» и шестидесятничества была статья Померанцева в «Новом мире», которая называлась «Об искренности в литературе». Это было в 1954 году

Кстати, и Илья Оренбург потом говорил: можете говорить о моей «оттепели» все, что угодно, я сознаю ее недостатки. Правда, у меня есть книжки, где недостатков гораздо больше, но я горжусь тем, что она вышла в 1954 году, а не в 1956. Потому что в 1956 году уже можно было гораздо больше.

Мне кажется, что шестидесятничество было своего рода потоком освобождения сознания. И каждый раз не то, что из партийных кругов, а когда раздавались какие-то мысли, которые открывали новую страницу возможного, чем была и велика публикация повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и других его рассказов. Это было совершенно необычно. Люди усваивали эти новые идеи, и они как бы разделялись, но некоторые вступали в ряды, даже не зная этого. Просто они начинали разделять эти идеи.

Мне кажется, что это было действительно освобождение от пут сталинизма прежде всего, но также и коммунизма. Это было освобождение в том смысле, что кто хотел, мог оставаться коммунистом, но кто понял, что это беда, могли думать иначе.

В Фонде «Либеральная миссия» была дискуссия, и Александр Кабаков в своем выступлении сказал: «На самом деле шестидесятники – это никто» – просто было такое аморфное движение людей, и оно начиналось, и сейчас многими воспринимается именно как литературное движение, а совсем не политическое и не общественное. Кабаков сказал, что на самом деле, такое освободительное движение – это семидесятники. Почему? Потому что они оторвались от власти. Они поняли, что никакой союз с властью невозможен в стремлении добиться для России свободы и демократии. Но я не сомневаюсь, что, в конечном счете, движение шестидесятников – это был поворот в эту сторону.

Я считаю, что было постоянное развитие определенной идеологии. Это было движение элиты. Я считаю, что в действительности те люди, которые каким-то образом содействовали продвижению идей шестидесятничества, своих идей, – это было очень плюралистичное движение. Но они, так сказать, способствовали этому движению, развитию страны. Потому что то, в каком она положении осталась к исходу правления Сталина, – это просто было окаменение. У меня было такое ощущение, что здесь, в этой стране, никогда и ничего больше не произойдет.
Теперь я хочу два слова сказать относительно трактовки событий, которые происходят, о гибели шестидесятничества и вообще всего святого на Руси. Я с этим категорическим образом не согласен. Я считаю, что тот процесс постепенного раскрепощения России, который начался после смерти Сталина, собственно, продолжается, Каждый раз, если вы вспомните историю, на смену белой полосе приходила полоса черная. И даже теперь появилась такая поговорка: «Ты держись белой полосы и ходи по кромке». К сожалению, это невозможно. А полосы эти есть, ну что делать.

Я лично не считаю время Ельцина и рыночных реформ потерянным. Я, правда, считаю, что настоящим демократом, зачинателем нового демократического движения в России был как раз Михаил Сергеевич Горбачев. И он, как говорится, открыл линию на демократизацию в стране после смерти череды генсеков. Но я бы не сказал, что ему повезло, потому что был экономический кризис, потому что было падение цен на нефть и многие другие обстоятельства ему препятствовали.

Я и сейчас полностью и глубоко убежден, что остро были необходимы рыночные преобразования. Долго терпеть это было невозможно. И они произошли. Сейчас говорят, что после этого вся порядочность на Руси погибла, что теперь воцарился закон золотого тельца, и мы теперь попали в такую полосу (не полосу, а может быть, уже и навсегда), что никакой порядочности не будет.

Я должен вам сказать, что это совершенно не соответствует действительности. Я даже жалею, что мы уже теперь не читаем Маркса и не вспоминаем те некоторые положения, которые на самом деле правильные. Диалектику можете попытаться отменить, но из этого ничего не выйдет. Просто-напросто мы сталкиваемся с тем, что если у вас начинается развитие капитализма, то оно будет связано с определенными негативными, нравственными и всякими прочими явлениями. Вы можете стараться их избежать. Но если вы полностью их избежите, то вы избежите рыночной экономики.

Мне кажется, что можно обсуждать вопрос, как умерить эти явления. Но чтобы без них обойтись - я в это дело не верю. Могу вам сказать честно и откровенно. Я был министром Российской Федерации и в жизни никогда чужого рубля не взял. И я там ни один такой был. Поэтому все разговоры о том, что все сплошь взяточники и прочее, – это неправда. У меня такое ощущение, что мы, в конце концов, рано или поздно придем к какому-то социальному равновесию и взаимопониманию, что абсолютно необходимо для того, чтобы это общество развивалось, существовало и добивалось каких-то, может быть, и образцов, занимая свое место в развитии человеческой цивилизации. Но все равно мы должны учесть то обстоятельство, что это все происходит в реальной жизни.
У меня сейчас лично такое ощущение, что мы об этом так говорим потому, что приходит время, когда начинается восстановление нравственных начал, восстановление нравственного капитала. Простите, то, что сейчас называется социальным капиталом, я называю культурным капиталом, когда мы должны привыкнуть друг к другу, как здесь, кстати, в этом зале. Когда мы можем разговаривать, выражая разные взгляды, а не обязательно собираться кучками, где каждый друг друга хорошо понимает и можно было бы не говорить.

Поэтому моя позиция следующая: мы должны продолжать споры о прошлом, но одновременно и думать о том, что перед нами будущее. Я бы хотел, чтобы это было будущее свободной и демократической страны.