Данилов-Данильян В.И. Ориентация на сырьевой сектор

Мне понравился доклад. Есть, конечно, ресурсы для улучшения, но это бывает в любом документе. Думаю, что авторы сделают выводы из сегодняшней дискуссии.

Тем не менее доклад содержит ряд важных моментов, которые, безусловно, следует выдвинуть на первый план. О них я и буду говорить.

Но прежде чем перейти к главной теме, позволю себе несколько замечаний. Михаил Сергеевич, я считаю, что было бы правильным включить этот текст в сборник по проекту о глобализации. И издать его как можно быстрее.

Для разрядки позволю себе небольшую шутку.

Горбачев М.С. К вопросу о шутке. В Америке мне рассказали следующий анекдот. В Израиле в кнесете обсуждают, как решить ряд острых экономических проблем. Выступает один депутат и говорит: посмотрите на Японию и Германию. Они развязали войну, проиграли ее, а в результате их взяли на содержание и вот каких высот они достигли. Давайте и мы объявим войну Соединенным Штатам и России. Мы проиграем, а они решат наши проблемы. Тут же вскакивает другой депутат и возражает. «Я сомневаюсь в целесообразности предложения моего уважаемого коллеги. Хорошо, если мы проиграем войну. А если выиграем?».

Данилов-Данильян В.И. У меня несколько иная шутка. В  1956 году в Советский Союз приехал на гастроли Бостонский симфонический оркестр. Это были первые гастроли зарубежного оркестра за долгое время. И они произвели на любителей музыки ошеломляющее впечатление. Главным дирижером нашего государственного оркестра тогда был Константин Иванов. Тогда в среде меломанов родился такой шуточный вопрос: сколько репетиций нужно Константину Иванову, чтобы развалить Бостонский оркестр?

Насчет дирижера, управлявшего нашим оркестром на протяжении последнего десятилетия, нам все понятно. Но какой оркестр ему достался? На этот счет в докладе на 34-й странице содержится совершенно верное замечание. Там говорится, что хотя Советский Союз осуществил индустриализацию, но тем не менее не возникли структуры, которые в других странах сопровождали формирование мощного индустриального сектора. Я хочу акцентировать внимание на этом обстоятельстве.

Экономика в Советском Союзе была перекошена. Развитие сферы услуг, гражданской промышленности и тем более сельского хозяйства абсолютно не соответствовало тому уровню индустриализации, который формально был достигнут.

Инерцию нашего экономического развития долгие годы определяет сырьевой сектор. И пока мы не сломаем ее, пока не переориентируем  производство на высокие технологии, мы, безусловно, будем двигаться не вверх, а вниз. Здесь было высказано мнение, что нам до высоких технологий далеко, что даже  Европа еще только думает на этот счет. Ничего она не думает. Она уже давно идет по пути высоких технологий.

Я вчера вечером прилетел из Германии. Последний доклад на мероприятии, в котором я принимал участие, делали работники фирмы БМВ. И если у кого-нибудь есть сомнения относительно того, внедряются ли в Германии высокие технологии, то могу их заверить: да, внедряются, причем не менее успешно, чем в Японии. Съездите на любую индустриальную конференцию. После этого у вас никаких сомнений не останется.

Между тем наша ориентация на развитие сырьевого сектора остается фактом. Она нигде не провозглашена как государственная политика. Но если вы внимательно посмотрите на то, что творится у нас в стране за последние 10 лет, вы ничего иного не заметите. У нас сложилась жесткая и четкая ориентация на развитие преимущественно сырьевого сектора, на то, чтобы сохранить его как «дойную корову» для поступления валютных средств в бюджет. И при этом абсолютно не анализируются последствия такой политики. Никто не отдает себе отчета, к чему это в конечном счете приведет.

Существует по крайней мере семь мощных аргументов против развития сырьевого сектора. Я о них не раз говорил и писал.

Первое. В условиях России сырьевой сектор характеризуется падающей эффективностью инвестиций.

Второе. Сырьевой сектор лишает возможности развития другие, не связанные с ним напрямую секторы народного хозяйства, ибо в силу своей неэффективности он забирает практически весь инвестиционный ресурс. В последние годы существования Советского Союза на развитие нефтяной промышленности направлялось 85% прироста инвестиций. Сейчас, наверное, еще больше.

Третье. Ориентация на сырьевой сектор приводит к чудовищным региональным искажениям в размещении производства. Потому что абсолютно все инвестиции стягиваются к месторождениям, а месторождения расположены за Полярным кругом. Там нет людей. Там нет инфраструктуры. Там вообще ничего нет. А развитые районы остаются абсолютно без вложений. Они стагнируют. Иначе не скажешь.

Четвертое. Сырьевой сектор в высшей степени нежелателен с социальной точки зрения, потому что он не создает современных условий для социального развития затятых в нем людей. Работа на скважинах, на нефтепроводах – это не та работа, на которой формируется человек ХХ1 века.

Пятое. Сырьевой сектор лидирует по негативному воздействию на окружающую среду.

Шестое. В сырьевом секторе происходит максимальная концентрация финансовых средств в одних руках, что создает условия для возникновении олигархии. Именно здесь и реализуется известная формула: немногие при деньгах, остальные не при чем.

Седьмое. Глубокая зависимость от неустойчивой внешнеэкономической конъюнктуры. Наши экономические успехи последних полутора лет в значительной степени обусловлены исключительно благоприятной конъюнктурой на мировом нефтяном рынке. Случись завтра что-нибудь, скажем, с Саддамом Хусейном, и конъюнктура изменится. Цены на нефть сразу упадут долларов до десяти за баррель. Посмотрим тогда, какой будет рост. Не случайно цена на нефть и все, что из нее вытекает,  чрезвычайно беспокоит сильных мира сего. Они вне всякого сомнения будут постоянно играть на понижение мировых цен на нефть. На это очень многое направлено и многое подготовлено.

Делая ставку на сырьевой сектор в долгосрочном аспекте, мы в общем-то роем себе могилу. То, что нам вне всякого сомнения нужно использовать все возможные меры государственного воздействия для постепенной (это нельзя сделать быстро) переориентации экономики на современное производство, это, я считаю, одна из самых главных мыслей доклада, раскрытая там в позитивном ключе. И вне всякого сомнения авторы здесь совершенно правы.

Теперь о том, что делать с нефтяным сектором? Я тоже думаю, что с национализацией, конечно, ничего не получится. Но в мире ведь были и другие прецеденты. Например, во время Второй мировой войны в Японии национализацию не производили, а перевели всю частную промышленность под государственное управление. Завод Мацумото оставался заводом Мацумото, но управлял им государственный служащий.

Конечно, это крайняя мера. Можно на нее не идти. Можно законодательно определить, каким образом должны распределяться доходы от продажи нефти на мировом рынке. В этом ничего страшного нет. Это вполне соответствует решениям, которые принимались в рыночных экономиках в острые периоды их развития.

Здесь совершенно правильно говорилось, что в нефтяной промышленности практически никаких вложений в развитие этого сектора не делается. То же самое относится и к газовой промышленности. У нас минерально-сырьевая база чудовищно отстает от потребностей нормального развития. Об этом, между прочим, неплохо было бы сказать в докладе при его доработке. То есть хорошей основы для долгосрочной ставки на нефтегазовый сектор у нас в общем-то и нет. Геологоразведка развалена, нормативное соотношение между объемом добычи и объемом запасов, свято соблюдавшееся в Советском Союзе, нарушено.

Реституция, с моей точки зрения, для нас тоже не выход. В восточноевропейских странах от перехода к государственной собственности до возврата к частной прошло в два раза меньше времени, чем у нас. Это принципиальное различие. Одно дело, поколение с небольшим. Другое дело, три поколения. И картина совершенно другая. Начнутся искусственные попытки найти каких-то псевдонаследников. Это, в свою очередь, приведет к злоупотреблениям и воровству в таких же масштабах, какие были при приватизации, и т.д.

Несколько слов о нашей нынешней государственной политике. Я считаю, что пока абсолютно ничего не делается для перехода к новой структуре реального сектора. Все действия власти выглядят абсолютно декоративными. Пока она не только не делает главного, но и, если честно признать, не делает ничего. Все эти игры с Советом Федерации, с образованием Государственного совета не имеет никакого значения для реального политического и тем более экономического развития России. Это просто замена фигур: вместо одних пешек другие, вместо других слонов третьи. Реально при этом ничего ведь не меняется.

Горбачев М.С. А быть может, тем самым создаются политические предпосылки, чтобы сделать то, о чем Вы говорите?

Данилов-Данильян В.И. Думаю,что нет. Вот было заявлено, что будут созданы равные условия для олигархов, неолигархов и т.д. Во что это вылилось? Нехорошие олигархи, те, которые контролируют «нехорошие» средства массовой информации, получили массу неприятностей. Хороших олигархов никто не трогает. Значительная часть бизнесменов остается пока вне поля зрения власти, поскольку она еще не решила – хорошие они или плохие. Это приводит не к созданию равных условий, а, наоборот, к дальнейшей дифференциации таких условий.

Все, что происходит, выглядит, как пиаровское прикрытие политики власти. Она делает вид, что она борется с олигархами, делает вид, что создает равные условия, делает вид, что происходят политические преобразования. На самом же деле основные задачи не только не решаются, но и не поставлены на повестку дня.

Можно сослаться на огромное количество проколов, оставляющих неприятное ощущение броуновского движения в сфере принятия решений. А нам надо изменить инерционный поток. Броуновским движением никто никогда никаких потоков не изменял.

Горбачев М.С. Наверное, правы те, кто говорит, что у власти пока нет команды.

Данилов-Данильян В.И. А команды нет потому, что все разговоры об использовании интеллектуального потенциала остаются пока разговорами. Не делается даже никаких попыток выявить необходимые интеллектуальные силы. Приходят и уходят случайные люди, заменяются другими случайными людьми. Их компетентность и опытность не подтверждена абсолютно ничем. Кто такой Греф? Смешно говорить об этом?

Все это создает весьма грустное впечатление. Что же делать? Первоочередные шаги достаточно ясны. Но, к большому сожалению, о них даже не говорят.