Заключение

Рябов А.В. Но у меня очень короткое заключение, поскольку практически со всем, что говорили, я согласен. Опции могут быть самые разные на этот сюжет.

Единственное, что мне хотелось бы подчеркнуть, то, что сейчас Валерий Дмитриевич Соловей сказал, что действительно при всем универсализме этого движения, если говорить о какой-то конкретной российской перспективе, я согласен – она совершенно не задана. И эта некоторая плавность, о которой я сказал, которая вызвала некоторую такую негативную реакцию у Дмитрия Ефимовича Фурмана, что я его не так проинтерпретировал, как раз связана с тем, что скачкообразность развития может как раз привести совершенно к другой альтернативе, вовсе не демократической. Собственно говоря, это я и хотел подчеркнуть.

Паин Э.А. Не смогу быть кратким, как Андрей, но и не буду прояснять все свои несогласия. Есть несколько позиций, которые я хотел бы все-таки артикулировать.

Понятно, что если проповеди  малоэффективны, то уж доклады тем более. Каждый слышит то, что хочет, или то, что может. В этом смысле –зачем собираться?

Горбачев М.С. Мы стараемся такие вещи все публиковать.

Паин Э.А. Больше всего меня заинтересовала идея профессора Межуева.  Я хотел бы развить ее буквально в нескольких словах.

Возможно, те два подхода, о которых он говорил, могут быть противоположными, альтернативными: либо модернизация, и тогда якобы стоит задача борьбы с косной традиционной средой, либо защита окружающей среды, скажем в целях экологической безопасности. Но ведь эти задачи могут быть и дополнительными. И я вижу в этом выход для России. Идея-то моя была вовсе не в том, чтобы сказать, что мы обречены. Напротив, я говорил о том, что культурных традиций, которые бы мешали модернизации, в России не существует. Это мой главный вывод. В этом смысле нет нужды бороться с ними. Есть совсем другая проблема -отсутствие институтов гражданского общества, которые плохо приживаются как раз потому, что не опираются на традиционные институты. 

Вот Борис Макаренко говорил о немцах, которые не забивают шурупы, а вкручивают их. Может быть, он прав в отношении какого-то количества немцев. Только в последние годы в Германию переехали десятки тысяч немцев из России, у которых давно атрофировалась такая традиция. Некоторые их них и немцами-то стали, только женившись на немках или купив в Казахстане паспорт у продажного милиционера. Но, попав в Германию, они осваивают культуру вкручивания шурупов и новую трудовую этику. Почему? Потому что сохраняются традиционные институты социального контроля, через которые можно освоить эти элементы. И у нас проблема состоит в том, что нужно не бояться традиционных институтов. Мировой опыт показывает: не мы одни были в ситуации разрушенной традиционной среды. Не мы одни десятилетиями жили в условиях тоталитаризма, и не мы одни из него выходим. И тот опыт, который имеется, – опыт Испании, Италии, Чили после Пиночета – показывает, что новые демократические институты, то самое гражданское общество прорастает через использование неких традиционных институтов. В Испании это были соседские хунты, в Чили и Польше –  религиозные приходы, а в Италии –  возрожденные цеховые организации плюс региональные ассоциации. На них опирались новые институты, через них укоренялись в народе новые политические течения, а потом и партии.

Так вот, на мой взгляд, сейчас надо попытаться отыскать и в России те клеточки и традиционные институты, через которые может прорастать гражданское общество. Без такого общества дальнейшая  модернизация невозможна. Разговор о том, что нам нужна эффективная государственность, правильный. Только такая государственность невозможна без социального, общественного контроля. Она сразу портится, сразу заворовывается, а в перспективе грозит перерасти и в диктатуру

Я не утверждаю, что моя гипотеза о роли традиций верна. Это как раз предмет исследования и анализа. Но посмотреть на то, каким образом могут укорениться гражданские институты в России, безусловно, важно. В этом, собственно,  и состояла конечная цель моего выступления.