Фурман Д.Е.

Я хотел сказать, что очень многое в докладах мне нравится, многого я просто не очень понял. Например, я не очень понял, почему поведение нашей элиты, которая добилась громадных денег, добилась власти, можно назвать иррациональным.  По-моему, что люди хотели, то и получили. Всё очень рационально.

В докладах есть  много такого, с чем я не могу согласиться. Но я хочу сейчас остановиться только на одном вопросе. Что должно произойти с такой системой, как наша, чтобы мы пришли к реальной демократии? Какие должны быть события?

Наша система – это не тоталитарная система с какой-то мощной идеологией. В принципе эта система с Конституцией. Конституция, конечно, плохая. Конечно, ее со временем надо будет менять, но в ней всё прописано, ничего уж такого страшного в ней нет. Но реальный механизм власти к Конституции имеет очень косвенное отношение. Вот в Конституции прописаны свободные выборы. Реально мы знаем, что мы живем в системе, когда один президент назначает другого президента. И эта цепочка продолжается, и Бог его знает, когда прервется. Вот что нужно, чтобы перейти от этой системы к демократии?

Прежде всего нужно, чтобы хоть раз эта цепочка была прервана. Чтобы хоть раз на выборах победила оппозиция или, во всяком случае не тот, кто назначен. Это совершенно недостаточно для победы демократии, потому что очень часто даже пришедший таким путем человек или политическая сила дальше начинают создавать такую имитационно демократическую систему, закрепляться у власти и т.д. Это недостаточное условие. Надо, чтобы у победившей силы было достаточно сил, чтобы победить, но одновременно с этим должна с самого начала присутствовать еще сильная оппозиция этой силе, иначе вариант Лукашенко. Лукашенко пришел к власти в результате честных демократических выборов, настоящей такой электоральной революции. И дальше всё, он постарался сделать так, чтобы этого не было никогда.

Это недостаточно, и говорить об укреплении и какой-то стабилизации демократических институтов можно только тогда, когда несколько раз прокрутится этот механизм. Несколько раз будет побеждать не та сила, на которую указано. Вот где-то с третьей, с четвертой ротации можно говорить, что всё, система заработала, правила стали действительно правилами. Правила игры действительно приняты.

Я сейчас не буду говорить о всем том, что после первой ротации, это слишком далеко от нас. Я буду говорить только о первом абсолютно необходимом, но недостаточном шаге. Этот первый, абсолютно необходимый и недостаточный шаг – это победа на выборах оппозиционного кандидата.

Теперь посмотрим, что нужно для такой победы в наших условиях оппозиционного кандидата. То, что я говорю, это то, что в разных странах было раз 50 уже, наверное, и как реализовавшееся, и как не реализовавшееся. Это и Украина, и масса других стран и за пределами СНГ. Нужно, прежде всего, появление оппозиционной политической силы, которая настолько сильна, что она может победить, что она может получить там 51 процент голосов. Должна вырасти такая сила. Но этого недостаточно для первого шага, потому что в наших условиях мы знаем, как у нас подсчитываются голоса, мы знаем, как у нас происходят выборы. Ты можешь получить реально 51 процент голосов, а будет у тебя назначено 30.

Значит, нужно давление на власть. Люди должны выходить на площадь. То есть должна быть не только электоральная база для победы, но и должна быть сильная мотивация для большой группы лиц (может быть, меньше, чем электоральная база, но достаточно большой), которые будут выходить, будут требовать и пойдут на противостояние и риски. Вот если это происходит, начинается борьба нервов, и власть может сдаться, а может не сдаться. Существуют разные варианты.

Вот это нормальный естественный путь – то, что я говорю. Это абсолютно нормальный логический путь. Другого просто не видно. Но для этого нужна сильная, мощная оппозиция. У нас ее нет вообще никакой. Наши либерально-оппозиционные партии мечтают только об одном, что Медведев какую-то такую «оттепель» устроит и, может быть, даст им проскочить в Думу. Но отсюда до 51 процента голосов и вывода на улицу тысяч людей, расстояние, вы знаете, в сто лет.

Представить себе такое постепенное движение в этом направлении..., т.е. это какое направление? Это направление вот украинское, это направление и сербское. И, между прочим, это совершенно в других культурах, но, в общем, однотипные события: в Зимбабве сейчас, в Кении. В общем, они логически однотипны. Тоже фальсифицированные выборы и люди выходят на улицу.

Возникает такая ситуация: с одной стороны, приход к реальной демократии, очевидно, в конечном счете неизбежен. Эта тенденция мирового развития, это часть современной цивилизации. И к демократии приходит все больше и больше стран.

С другой стороны, логический, естественный путь перехода представляется или каким-то нереальным, или, действительно, в расчете на сто лет, которых просто нет. Это ясно, что их нет.

Что остается, если этот путь слишком труден и долог? Остаются два варианта: один - плохой, другой - хороший. Плохой очень вероятен. Это хаос. Это маразмирование власти и маразмирование до такого уровня и до таких пределов, когда она уже утрачивает какой бы то ни было контроль над обществом, но общество не организовано. Это не то, что ей противостоит какая-то сила, это просто утрачивается контроль, начинается хаотический распад  - и это очень плохо.

С моей точки зрения, Путин был, в общем, прав, когда говорил, что Россия исчерпала лимит на революции. Но сам он делал всё возможное, чтобы доказать ошибочность этого утверждения. Вообще он прав, потому что  если произойдет еще какая-то катастрофа и распад, мы выйдем из нее невероятно ослабленными. Этот вариант очень вероятный, значительно более вероятный, чем тот первый логический вариант, о котором я говорил.

И третье – это надежда на то, что есть субъективный фактор и что мы чего-то не понимаем. В принципе это ведь ситуация сейчас очень похожа на ситуацию позднесоветскую. В позднесоветское время я, например, да и очень многие, были убеждены, что мы держимся на волоске. Это было для очень многих очевидно, что конец близок. Какой конец – никто не предполагал. И во всяком случае никто не предполагал, что будет шесть лет упорядоченных реформ, которые сделали этот конец все равно катастрофическим, но во многом раз более мягким, чем он мог бы быть. Это вот субъективный фактор в лице сидящего здесь Михаила Сергеевича Горбачева. То есть вдруг появляются такие вещи, которые никем не предсказываются.

Может быть, есть возможность выйти из этого круга, для чего нужна и очень большая воля и, в общем, большое понимание. Шансов на это ничтожно мало, но они есть, все-таки они всегда есть.

И последнее. Я не говорил, но, может быть, в своей статье написал как-то не так, что всё будет постепенно – постепенный переход к демократии. Постепенного как раз перехода быть не может, потому что есть рубеж. Вот первый случай победы не того, кто назначен. И это по сути своей революционный акт. А для страны, у которой вообще этого никогда не было в истории - это кризис. Без кризиса тут обойтись никак нельзя. Другое дело, что этот кризис совершенно необязательно кровавый, но это всех-таки кризис.