26 декабря 2003

В.И. Толстых. Россия вступает в Новый год

Стало ли избрание новой Государственной Думы поворотным моментом в истории России?
Это покажет время, причем очень скоро. Вот переизберем президента, появится новое правительство, и в Думу будут внесены новые законопроекты. Посмотрим – какие, и станет более-менее ясно, чего нам всем стоит ожидать. Задайте этот вопрос через сто дней после президентских выборов, и на него вам многие ответят почти безошибочно.
Мы уже знаем, что представляют собой «партии власти» и парламентское большинство в любом смешении и сочетании. За десять с лишним лет ничего хорошего не дождались, на «думское чудо» давно уже никто не уповает и не рассчитывает. К тому же «единороссы», строго говоря, ничего запоминающегося и не обещали, кроме как быть «вместе с президентом». После 14 марта увидим, что нас ждет в обозримом будущем.
Впрочем, лично меня насторожила отчетливо проявленная в последнее время власть предержащими тенденция ожидания похвалы за якобы достигнутые успехи. Она напомнила мне известный советский оборот – «за отчетный период одержаны большие победы, но еще имеются некоторые существенные недостатки, которые надо устранить». Прием внедрения в массовое сознание чувства «ложной стабильности», когда ощущается недостаток внутренней устойчивости и фактический застой, «топтание на месте», выдается за динамическое равновесие. Почему я так воспринимаю и оцениваю сложившуюся ныне ситуацию – это отдельная тема, которой мы с вами, может быть, еще коснемся.

Хорошо ли, на Ваш взгляд, что у президента сегодня появилось столь внушительное большинство в Думе? Нужно ли России правительство парламентского большинства?
Оставляя в стороне вопрос о том, как это большинство создавалось, отвечу – это хорошо! Воля президента проявится в полную силу, и, если повезет, появится хозяин в нашем российском доме, с которого можно спросить, если обнаружится (вдруг!) какой-то непорядок. Ведь прежняя власть – и исполнительная, и законодательная, обладая полной «свободой рук», по существу не отвечала за то, что творилось в стране и со страной все годы «катастройки». То, что потом начали именовать «вседозволенностью», происходило не само собой, а с ведома и нередко с подачи самой власти. За подтверждением далеко ходить не надо. Если месяцами и годами можно не выдавать миллионам людей (шахтерам, учителям, врачам и т.д.) честно заработанную ими плату за труд, пенсионерам – полагающуюся мизерную пенсию, а в это время ежегодно беспрепятственно утекали из страны десятки миллиардов долларов, то спрашивается, что это за власть и какой образ «свободной» жизни и деятельности она тем самым прокламирует?!
Хорошо-то - хорошо, но вот что настораживает. Старая Дума тоже была весьма податливой и внимательной к предложениям и просьбам главы государства. И оба крыла «маятника Путина» - левое и правое – вели себя, в общем-то, вполне пристойно, дисциплинированно, как принято сейчас говорить, политкорректно. По Салтыкову-Щедрину, все «годили» Путину, как могли, исправно и охотно, не отклонив ни одного правительственного или президентского законопроекта (отдельные казусы, вроде «автогражданского» уложения – не в счет). Со стороны власти не было даже замаха что-то сдвинуть с места или изменить в сложившемся порядке вещей. Если эта линия поведения прежней, «умиротворенной», Думы станет нормой жизнедеятельности и новой Думы, ничего существенно хорошего нас не ждет, кроме как в ближайшие 10-15 лет «догнать и перегнать» Португалию.
Что же касается правительства парламентского большинства, то сегодня, кажется, никто против этого не возражает, но и актуальным этот вопрос не считают. Какой политический режим для России предпочтительнее – парламентский или президентский, в чем преимущества и недостатки того и другого именно для России – это вопрос открытый и спорный. А с точки зрения нынешней политической практики, которая явно склоняется в сторону усиления бюрократически-авторитарного режима, вряд ли стоит предаваться иллюзии сколько-нибудь радикальной перемены самого вектора развития. Попутно замечу, что реформаторам-неолибералам нечего особенно кипятиться по этому поводу. Именно они эту линию развития страны начертали в Конституции и проталкивали в конкретной политике, защищая ельцинский режим власти.
Если не начнутся какие-нибудь очередные «фокусы», то скоро у нас появится правительство парламентского большинства – партии «Единой России». Пусть правят и порулят – сколько смогут. Говорю так потому, что толком не знаю, как они собираются наводить в нынешней России порядок и превращать ее в «зажиточную и процветающую страну».

Четыре года президентства Путина позади. Как Вы их оцениваете: что сделано, что нет? В чем видите Вы главную проблему, которая стоит сейчас перед президентом страны и всеми нами?
Четыре года потрачены на восстановление и оздоровление страны, порушенной мародерской «политикой реформ» неолибералов. Кое-что сделать и добиться удалось. Появились некоторые обнадеживающие симптомы и даже тенденции: относительная стабильность, экономический рост, повышение международного авторитета страны и т.д. Президент обладает устойчиво высоким рейтингом признания и доверия. Но страна так и не вышла из системного кризиса, который основная масса населения ощущает и воспринимает иначе, чем власть и ее обслуга.
Недавно женщина-предприниматель из провинции так ответила на вопрос тележурналиста «как она относится к Путину»: «Президент у нас хороший, а жизнь лучше не стала». Просто и лаконично она определила и выразила суть сложившейся ситуации, которую пусть разгадывают и объясняют аналитики. В качестве такового я бы сказал, что явной и главной неудачей Путина является сфера социальной политики, по сути, отсутствие последней как таковой. Это, говоря фигурально, «самое слабое звено» всей его реформаторской деятельности. Как ни обидно прозвучит это для Владимира Владимировича, но парадокс заключается в том, что именно простые люди, более всего его поддерживающие, менее всего получили и выиграли от курса проводимой им политики. Объясню – почему.
Лично меня в свое время удивило и заставило задуматься решение установить 13-процентную ставку подоходного налога. Что значит это в социальном плане, если для бедных, коих абсолютное большинство, ставка налога увеличивается – пусть всего лишь на 1 процент, но увеличивается, а для богатых снижается сразу, как минимум, на 10 процентов? Из какого понимания социальной справедливости исходили президент, правительство и Дума, когда принимали такое решение? Знают ли они, что большинство населения получает зарплату ниже или на границе прожиточного минимума? И не было бы более справедливым и просто более человечным освободить вообще от подоходного налога тех, кто живет в нищете или на грани выживания?
Поскольку поддержка бедных у нас именуется «популизмом», предлагаю поддержку богатых впредь именовать «олигархизмом», каковым наша власть давно грешит и увлекается. Вот и догрешились до дела «ЮКОСа», хотя налоговая составляющая тут, безусловно, не самое главное.
Однако несостоятельность социальной политики выражается не только в постыдных размерах пенсий стариков и зарплат бюджетников. Еще больше она выступает в том, что здоровые, полные сил и энергии люди в массе своей лишены возможности обеспечить себе и семье достойную жизнь своей работой и квалификацией. Именно здесь заложен камень преткновения реформ, повального их неприятия и источник постоянно возникающих социальных конфликтов. Короче, Путину пока не удалось добиться самого главного - чтобы заработала вся страна, обладающая поистине гигантскими ресурсами, природными и человеческими.

Выходит, все упирается в социальную сферу и политику, и если ее удастся наладить и реализовать, все встанет на место?
Нет, не совсем так. Отвечая на Ваш вопрос, я говорил об очевидных вещах, которые, увы, тоже не все видят. А есть проблемы, действительно, фундаментальные, или «метафизические», говоря философским языком. Не касаясь или обходя их, нельзя ухватить суть проблемы российского развития в целом.
Историческая драма России состоит в том, что ей так и не удалось до сих пор найти оптимальную форму своего общественного бытия и социальной организации. Такую форму бытия, которая адекватно отвечала ее природно-климатическим, историческим, социокультурным условиям и особенностям национального характера. И такую социальную организацию, которая бы обеспечивала устойчивое существование и единство разбросанных на огромных пространствах этносов, народов, культур и вероисповеданий, эффективное использование богатейших ресурсов на базе исторически сложившегося генотипа и системы ценностей.
Россия примерила на себе разные «платья» - и самодержавное, и социалистическое в казарменном варианте, и квазидемократическое в форме «дикого капитализма», и ни одно из них ей не «сподобилось». Почему – разговор особый. Замечу только, что, вспоминая известные слова Тютчева, все почему-то зацикливаются на «умом Россию не понять» и «в Россию можно только верить». А ведь надо еще понять, что это у нее за «особая стать» и почему ее «аршином общим не измерить». Я не к тому, что есть какой-то особый путь у, или для, России. Много лет я пытаюсь в самых разных беседах и аудиториях получить ответ на вопрос: что означает формула Александра Сергеевича Пушкина – «Войти в Европу, и остаться Россией». В принадлежности нашей культуры к европейской, кажется, никто не сомневается, а вот что значит «остаться Россией» еще предстоит выяснить и уяснить.

Рискнете ли Вы прогнозировать, какой будет стратегия второго срока президентства Путина? Какие идеи Вы предложили бы президенту, будь у Вас такая возможность?
Не сомневаюсь, как и другие, что Путин будет переизбран на второй срок. Если следующие четыре года станут повторением пройденного, продолжением избранного не им (!) курса, то Путину уже уготовано и обеспечено место «второго президента» Росси. Но я надеюсь на то, что Владимир Владимирович пойдет путем или курсом, избранным им самим и отвечающим чаяниям и надеждам большинства россиян, и тогда он войдет в историю как преобразователь и строитель новой России.
Надеюсь потому, что разделяю его настрой на реформы, которые, конечно же, рентабельнее любых революций. Мне близко его стремление восстановить историческую преемственность развития страны, нарушенную связь времен и традиций как важнейшую объективную предпосылку и условие её дальнейшего существования и прогресса. И очень важно, что для Путина история России отнюдь не черная дыра и скопище всевозможных кошмаров и безобразий, а уважением к минувшему, если мыслить по-пушкински, образованность отличается от дикости.
Прогнозировать, какой может или должна быть стратегия Путина второго срока, я не буду хотя бы по той причине, что недавно опубликован аналитический доклад на тему «О стратегии российского развития» (Изд-во «Русский путь», М., 2003), который в течение двух лет создавался группой философов, социологов, экономистов и историков под моим руководством. Он так и мыслился изначально – как диалог с президентом Путиным. Не настаивая на своих выводах, оценках и предложениях, мы попытались ответить на вопрос, который наша общественность давно и настойчиво задает президенту.
Проведенный анализ подвел нас к выводу, который при внимательном отношении к фактам и аргументам напрашивается сам собой. А именно: результатом неолиберальной «политики реформ» явилось создание абсолютно неэффективной социально-экономической и политической системы, неспособной ответить на вызовы современности и решать кардинальные вопросы дальнейшего развития страны. За основу была взята модель «догоняющей модернизации», которая в своих предельных проявлениях – социальных, экономических и цивилизационно-культурных – представляла собой вульгарную вестернизацию при экзотическом смешении стилей «дикого Запада» и «варварского Востока», уродливый симбиоз абсолютной рыночной свободы (стихии), бюрократизма и коррупции в условиях фактически приватизированного государства. В который раз России на протяжении своей долгой истории не удалось совместить принципы государственного порядка, национального и социального мироустройства с позитивным стремлением к свободе и демократии. Реальным результатом применения вышеозначенной модели стала демодернизация, откат и отказ от ранее достигнутых достижений в сфере производства, науки, образования, культуры.
Сегодня продвижение по пути реформ возможно лишь на основе радикального переосмысления стратегических целей и приоритетов российского развития, предполагающего качественные преобразования (прорыв) в социально-экономической, политической и социокультурной сферах. Для того, чтобы поставленная руководством страны задача превратить Россию в страну процветающую и зажиточную осуществилась, необходимо: а) проинвентаризировать и мобилизовать все ресурсы национального богатства, которыми мы сегодня располагаем, и обратить их на пользу реформам, а не на обогащение узкого слоя лиц. Люди должны каждодневно убеждаться в том, что реформы проводятся для них, а не для избранных; б) отрешиться от мифа, что в стране «нет денег», которые на самом деле есть, для чего надо подсчитать и просуммировать денежные сбережения населения, масштабы беглых капиталов, российские активы за рубежом, возможности повышения капитализации российских компаний, фондового рынка, перспективы увеличения экспорта (по подсчетам специалистов, предполагаемая сумма равняется порядку триллиона долларов); в) мобилизовать и по-хозяйски использовать огромный, действительно, бесценный интеллектуальный ресурс и капитал, масштабы утечки которого не меньше, чем отток валюты, а передаваемые в собственность западным фирмам уникальные интеллектуальные продукты сделать предметом самого тщательного экспертного контроля и финансового подсчета; г) дать старт институциональной трансформации, которая определит вектор развития страны на ближайшие 10-15 лет – его (развития) целеполагание, ресурсы и приоритеты. Это первые и самые неотлагательные меры, которые следует предпринять, чтобы реформы пошли «в рост» и дали оптимальные результаты.

Ваше отношение к изъятию природной ренты?
Не будучи экономистом, я разделяю подход к этой проблеме академика Дмитрия Семеновича Львова, который рассматривает её в общемировом масштабе и считает ключевой для глобализации с человеческим лицом. Капиталистическое решение вопроса принадлежности (собственности) природных ресурсов привело к глобальному противоречию между Природой и Обществом. Природа стала заложницей капитала, который, помимо вполне законного присвоения дохода от своей предпринимательской деятельности, присваивает также себе и ту часть дохода, которая образуется сверх того и не является продуктом рук человеческих, образно говоря, дается людям от Бога и должна принадлежать всем. Вот эта часть дохода в качестве природной ренты должна поступать в доход государства, оставляя добывающим отраслям обычную предпринимательскую прибыль, что было бы и справедливо, и экономически целесообразно. Как это сделано, например, в Норвегии, где сверхдоходы от нефтедобычи стекаются в созданный Фонд развития, консолидируются в рамках бюджета страны и могут быть использованы в целях возрождения национальной экономики и для осуществления крупномасштабных социальных программ и проектов.

Существует ли сегодня в России политическая оппозиция? Если да, то из кого она состоит? Если нет, то при каких условиях она может возникнуть?
Спасибо за вопрос. Я отвечаю на него с 1994 года, когда мы в Клубе «Свободное слово» впервые его так и сформулировали: «Есть ли у нас оппозиция?». Тогда я сказал то, что мог бы повторить и сегодня.
У нас в современной России есть всё, что полагается иметь в цивилизованных демократических странах. В том числе и оппозиция, «левая» и «правая», и даже «центристы» срываются иногда на оппонирование власти. Внешне всё выглядит респектабельно. Но вглядываясь, а затем и вдумываясь в то, как ведет себя оппозиция в различных ситуациях, ловишь себя на мысли, что перед тобой разыгрывается некий спектакль по сочиненной кем-то пьесе, срежиссированной на сцены и мизансцены, где роли распределены, а действие, как и полагается в спектакле, то напрягается, то ослабляется. Вот только смысл происходящего не всегда ясен и понятен. Но ясно, что все играют «во власть», или хотят власти: одни уже имеют и стремятся её удержать, а другие – хотят её заполучить и оказаться «наверху».
Между тем, в слове «оппозиция» главное – это позиция, а уж потом, что это против. Мы давно уже живем в ситуации неочевидности оппозиции, о которой нельзя судить по её заявлениям и декларациям. Например, я давно заметил, что участие КПРФ в протестных акциях и крепкие заявления её лидера странным образом сочетаются с тем, что коммунисты в Думе поддержали все «антинародные» бюджеты и многие кадровые назначения, которые, казалось бы, напрочь расходятся с их публично заявленной позицией. Заметьте, как вяло отреагировали коммунисты на упреки, что они «путаются» с Березовским и другими олигархами. А автор тезиса «в России построен дикий капитализм» Борис Немцов ни разу не опустился до признания, что этим приобретением мы обязаны любезным его сердцу Гайдару и Чубайсу.
Так что, строго говоря, настоящей политической, внутрисистемной оппозиции у нас не было. Но это не значит, что её нет вовсе. Она, как и власть, «разлита» по всему пространству социума, носит, как правило, аморфный, расплывчатый и подспудный характер. Но когда надо, в момент обострения общественной ситуации, вдруг обнаруживает свой строптивый норов и выносит свой приговор. Так произошло на декабрьских выборах 1993 года, после «расстрела» парламента. Не менее обескураживающие результаты преподнесли и недавние парламентские выборы, подтвердившие высокую степень готовности российского электората к совершению «непреднамеренных следствий» (термин Фридриха Хайека).
Возможности появления политической оппозиции, идеологически и организационно оформленной, способной противостоять или конструктивно сотрудничать с властью, в настоящее время минимальны. Ныне запущен в действие и достаточно эффективно работает механизм деполитизации страны, уставшей от раскола, передряг и конфликтов. Элита растеряна и пребывает в состоянии самоутешающего бессилия. Как верно заметил известный философ-политолог Борис Капустин, остается «то, что Вацлав Гавел в сходных условиях деполитизированного безвременья назвал «стратегией малых дел» (в книге под примечательным и поучительным заглавием «Сила бессильных»). Это значит делать добросовестно и «живя в правде» то малое, что еще можно сделать, пробуждая сознание и достоинство людей хотя бы ближайшего круга, - честно преподавать, честно заниматься научной работой, честно воспитывать детей… Конечно, это выглядит не очень вдохновляюще и мало конструктивно. Это в свое время говорили и Гавелу. А потом случилась не предсказанная и не предвиденная политологическими умами «бархатная революция».

Сколь остра сегодня потребность в национальной идее? Появится ли она в ближайшее время?
Если речь идет об идее, которая бы соединила и объединила всех россиян, то на сегодня нет более общей, крупной и долгосрочной цели, чем сбережение российской нации, как её определил Александр Исаевич Солженицын. Ничто другое, никакие амбициозные цели и планы несопоставимы с этой задачей, которую в раскачку и ординарными мерами решить нельзя. Может быть, еще не приспело время создавать «Комитет национального спасения» и общенациональные программы продовольственной, медицинской (начиная с лекарственной), демографической, жилищной, короче, социальной безопасности, но невозмутимость и безразличие власти и общества к вопросу выживания населения, нации, страны нуждается в психиатрической экспертизе. На что надеетесь, дорогие россияне? Опять на авось, на то, что «пронесет»?…
Если же имеется в виду что-то другое, чисто идеологическое или духовно объединительное, то общество в его нынешнем состоянии просто не готово что-либо подобное придумать и воспринять. Утрачено, начисто отсутствуют чувства «общего дела» и «общего будущего»; бывшее «мы», изрядно себя скомпрометировавшее, подменено ложно понятым и непомерно раздутым «я»; в отличие от других европейских государств, в нашей Конституции нет таких ключевых понятий, как «общее благо», «общие интересы», «общая польза», «общие задачи», «государственное сообщество», которые содержатся в конституциях Германии, Франции, Италии и др. Потребуются не только интеллектуальные усилия, чтобы национальная идея, достойная великого прошлого России, возникла на почве реальной действительности.

Какие философские идеи наиболее актуальны для современной России и могут быть предложены власти и общественности?
Вы задали вопрос, который уже давно в России не задают. А он, между тем, чрезвычайно актуален и ставится самой жизнью. В самом начале этого года мы его обсуждали в клубе «Свободное слово», озаглавив тему так – Нужна ли сегодня философия? И после бурного обсуждения пришли к выводу, что не только нужна, но и жизненно необходима.
Философия не нужна там, где нет развития и ничего не меняется. Напротив, если общество находится в движении, не страдает социальным самодовольством и устремлено в будущее, нужда и потребность в философии заметно возрастает. Как, например, сейчас, когда человечество переживает глобальный кризис всех оснований и базисных ценностей, созданных им цивилизаций. И даже Ельцин, помните, в какой-то момент личного прозрения или по подсказке своих аналитиков, вдруг заговорил о необходимости выработки национальной идеи. Одинаково плохо и когда философия становилась «служанкой власти», ее идеологическим оправданием, как в советские времена, и когда она вообще власти не нужна, как нынешней. Не нужна она и «электорату», формируемому властью. Но она необходима каждому мыслящему человеку и обществу, нуждающемуся в самопознании и самосознании. Гегель выразил это точной формулой, сказав, что философия есть мысль, которая формирует эпоху.
Польза философии определяется идеями, которые она изобретает, вырабатывает для человека и человечества. Не всегда в момент их рождения ясно, будут ли они востребованы в будущем. Многое философия делает «впрок». Сегодня она нужна в поисках выхода из современных цивилизационных кризисов, ответов на вызовы той же глобализации, в осмыслении вечно актуального вопроса «что есть человек?».

Валентин Толстых
доктор философских наук, профессор,
президент Клуба «Свободное слово»