Федоров А.В. Россия и США

1. С политическими изменениями, произошедшими как в России, так и в США за последнее время, обе страны во многом поменяли не только внешнюю сторону двусторонних отношений, но и, что более существенно, и внутреннее содержание, каждая по-своему сократив до минимума число "полей взаимодействия".

Причем, на мой взгляд, изменений в политике американской стороны больше, и эти изменения носят существенный характер, все больше облекаясь в достаточно оформленную политическую линию. Россия и США сегодня в целом в своих отношениях оказались в уникальной ситуации: и не противники, и не союзники, и не партнеры.

2. Во многом, думается, каждая из сторон оказалась не готова к этой ситуации, а потому выход из создавшегося положения не будет слишком простым и легким: в новой обстановке будет очень сложно определить некую универсальную формулу, в которую могут укладываться российско-американские отношения.

То, что происходит сегодня между нашими странами, и есть попытка начала выработки этой формулы, которая, в идеале, должна стать устойчивой, по крайней мере, на ближайшие пять-семь лет.

3. Во всяком случае, для анализа сегодняшнего состояния и будущего российско-американских отношений исходной точкой все же, думается, нужно взять термин "неопределенность".

Именно он, а не термин "кризис", на мой взгляд, гораздо больше отвечает текущему моменту, так как объективно позиции каждой из сторон не определены и многое негативное, что имеет место в отношениях между Россией и США, происходит именно из того, что не выработана новая стратегия. Старая же уже не работает, ибо базировалась на качественно иных принципах оценки ситуации и в России, и в мире в целом. Эра романтизма и веры в возможность совместных действий, видимо, окончательно завершена именно с приходом Дж. Буша, имеющего качественно иные базовые оценки России.

4. Если оценивать основные элементы подхода с американской стороны, то их можно выстроить примерно следующим образом:

а. Россия перестала играть роль мировой державы окончательно и ее влияние на международную политику не может быть сколь либо серьезным препятствием для США при проведении своей глобальной внешнеполитической линии. Ядерный фактор все больше утрачивает свое значение, а возможности России сохранять его как наиболее весомый аргумент внешней политики сходят на "нет". Решение вопросов региональной безопасности (Балканы, Ближний Восток) в основном находится вне сферы реального влияния России.

б. Возврат России к своему историческому прошлому уже окончательно невозможен, выбор в сторону демократии в принципе (с определенными оговорками) сделан, поэтому внутриполитический аспект развития России имеет для США теперь второстепенное значение и не требует прямого вмешательства. По отдельным позициям (в частности свобода слова) США располагают достаточно эффективными механизмами "коррекции".

в. Россия не располагает ни серьезными политическими, ни экономическими аргументами против расширения НАТО и укрепления на этой основе системы европейской и глобальной безопасности. Она не располагает ни финансовыми, ни практическими ресурсами для того, чтобы выстроить политику блокирования идеи создания новой ПРО США.

г. Перспективы экономического развития России будут по-прежнему определяться Западом, начиная от динамики цен на нефть и кончая вопросами вступления России в ВТО. Экономическое развитие России в целом не оказывает сколь либо значимого влияния на мировую экономику, прежде всего на финансовые рынки.

Таким образом, есть определенные основания говорить о том, что Россия окончательно утрачивает приоритетный статус (по сравнению с предыдущими десятилетиями) для США и в своей внешней политике на ближайшие годы российский фактор будет всего лишь "сопутствующим" при решении тех или иных проблем, которые США определят для себя как наиболее важные.

Кроме того, следует отметить и то, что в отношении России в новой американской администрации существует, на мой взгляд, стратегическое взаимопонимание между ключевыми политическими фигурами (Райс, Пауэлл, Рамсфельд), равно как и взаимопонимание с Конгрессом и Сенатом США. Совершенно очевидно, что это качественно новая ситуация, которая дает возможности администрации действовать в отношении России достаточно последовательно и жестко.

К этому следует добавить и то, что американская сторона явно не видит необходимости в воссоздании постоянно действующего механизма взаимодействия, каким, при всех оговорках, была комиссия "Гор-Черномырдин".

5. С российской стороны ситуация несколько иная, поскольку практически на всех направлениях нашей внешней политики, а также экономической деятельности мы с неизбежностью сталкиваемся с США или прямо, или в рамках тех или иных международных организаций. Россия просто не может представить себе "мир без США".

6. Вся политика "треугольников", "стратегических альянсов", о которых столь много говорилось в последние годы, объективно направлена на то, что сделать, видимо, практически невозможно – остановить процесс окончательного превращения США в единственную реальную сверхдержаву как с военно-политической, так и с технологической точек зрения.

7. По всей видимости, важным элементом в осознании новых реалий российско-американских отношений является то, что эти отношения перестали быть особо значимыми для большинства государств мира. Для многих европейских и неевропейских стран за последние два-три года стало окончательно ясно, что не эти отношения будут определять важнейшие тенденции мирового развития на перспективу, что они все больше как политически, так и психологически, уходят на второй, если даже не на третий план.

Характерно, что отсутствие на протяжении последних месяцев прямого личного диалога между руководителями России и США не вызывает какой либо озабоченности у лидеров различных государств и это состояние воспринимается сегодня как достаточно объективное.

Ибо в рамках "мира вне России" вне зависимости от состояния российско-американского диалога идет достаточно интенсивный политический процесс и диалог, где происходит не виртуальное, а реальное решение проблем.

8. Главная проблема сегодняшнего дня – формирование повестки дня российско-американских отношений. Причем не просто повестки дня, а позитивной повестки дня, которая сможет дать реальную возможность для конструктивного взаимодействия на достаточно устойчивой основе.

Особого оптимизма в этом плане российская сторона ощущать не должна.

Реалистический анализ ситуации показывает, что основными пунктами позитивной повестки дня могут быть следующие:

а. Контроль за нераспространением ядерного оружия и ракетных технологий, утилизация ядерного и химического оружия на территории Российской Федерации.

б. Участие в урегулировании ряда региональных конфликтов (Балканы, Ближний Восток), отдельных проблем (ситуация в Афганистане).

в. Взаимодействие в аэрокосмической области, отдельные проекты в нефтегазовой сфере и в сфере коммуникаций.

г. Взаимодействие по вопросам участия России во Всемирной торговой организации, по деятельности международных финансовых организаций (МВФ, Всемирный банк).

д. Взаимодействие (ограниченное) по вопросам борьбы с международным терроризмом.

е. Отдельные (незначительные) экономические проекты, связанные с инвестициями в Россию.

ж. Отдельные экологические проекты.

Для работы по каждому из этих направлений есть как уже действующие механизмы, так и возможность создания новых (но только на рабочем уровне). Эта повестка дня может получить поддержку со стороны наших основных европейских партнеров, а также соседей по СНГ.

Что же касается негативной повестки дня, то она достаточно определена и понятна обеим сторонам:

а. Выход США из Договора 1972 года, начало развертывания новой системы ПРО.

б. Расширение НАТО, прежде всего за счет включения в состав альянса государств Прибалтики.

в. Сотрудничество России с Ираном, Ираком, Ливией и Северной Кореей.

г. Сближение России с Китаем, прежде всего в военно-технической сфере.

д. Чечня.

е. Свобода слова в России.

ж. Будущее постсоветского пространства.

9. То есть необходимо четко понимать, что на настоящее время существует своего рода относительный баланс между "позитивом" и "негативом" и до конца так и не ясно, как будут развиваться события в будущем, так как по своему политическому весу и содержательности "негативная" повестка дня, безусловно, пока что весомее.

Во многом реальный баланс будет определен, на мой взгляд, характером личных взаимоотношений между президентами России и США, тем, насколько каждый из них сможет четко сформулировать принципы подходов сторон к каждому из пунктов повестки дня и проявить готовность подкрепить эти принципы соответствующими механизмами.

10. У России, думается, ситуация в этом плане сложнее. Степень "давления" на позицию США сегодня минимальна. Возможности найти союзников в плане отстаивания своих позиций (причем весомых, значимых для США), также невелики. Прямое противостояние, даже словесное, просто бесперспективно. Остается, видимо, только схема "ограниченного диалога", которая позволит, по крайней мере, избежать конфронтационных подходов. Нужен политический реализм, базирующийся на понимании того, что отстаивание национальных интересов России в новой обстановке гораздо сложнее, чем это было даже год назад.

То есть у России должна быть внутренняя готовность, по крайней мере, не отвергать с порога американскую точку зрения, а нужно пытаться выделить в ней хотя бы какой-то позитив для возможного формирования платформы для обмена мнениями. В какой-то степени это сейчас уже проявилось в вопросе по ПРО. Однако следует иметь в виду, что во многом действия новой американской администрации в отношении России будут развиваться по схеме "готовы выслушивать, но не обсуждать".

Думается, что одной из стратегических задач американской администрации в этом контексте будет вовлечь Россию в проведение официальных переговоров (в первую очередь, по ПРО и расширению НАТО), что, на мой взгляд, практически закроет нам возможность действовать более-менее самостоятельно и хотя бы относительно эффективно по данным проблемам.

11. Безусловно, очень многое будет зависеть от того, каким образом Россия на фоне нынешних взаимоотношений с США будет выстраивать свои взаимоотношения с другими странами.

Совершенно очевидно, что сближение с Европой, как политическое, так и экономическое, не сможет по вполне объективным причинам изменить характер отношений между Европой и США. Степень свободы принятия тех или иных решений со стороны Европы сейчас повышается, особенно в экономической сфере, но в геополитическом смысле в основном все остается по-старому.

Максимально, чего можно добиться на этом направлении, чтобы Европа в какой-то степени сдерживала радикализм в американской внешней политике (ПРО как возможная тема) и выступала бы сторонником "неизоляции" России практически при любом стечении обстоятельств (даже в том случае, если между Россией и США возникнет конфронтационный вариант отношений).

Россия может находить более высокий уровень совпадения позиций с отдельными европейскими государствами (Франция, ФРГ), но говорить о возможности совместной позиции России и ЕС против США просто нереально.

С другой стороны, демонстративное усиление процесса сближения России с Китаем неизбежно будет вызывать негативную американскую реакцию, ибо сегодня достаточно очевидно, что именно Китай начинает занимать место СССР как главной угрозы для США. Проблема в том, что сближаться с Китаем на "неантиамериканской" основе практически невозможно.

Во многом это относится и к сотрудничеству с Ираном, Ираком и Ливией.

12. Еще одна проблема. Антиамериканизм в Советском Союзе и России был всегда. Он мог поддерживаться государственной идеологической машиной, а мог быть стихийной реакцией на происходящее в мире, а мог и быть сочетанием (ситуация в Югославии).

Главной движущей силой антиамериканизма был и остается (пусть даже публично не высказываемый в последнее время) тезис о том, что нужно "догнать и перегнать Америку" как главного соперника. Сейчас он подкрепляется еще и тезисом об отстаивании национальных интересов в жесткой форме, о том, что жесткий курс России позволит "поставить Америку на место", или "сделать Европу вместе с нами более независимой от американцев".

Проблема одна – нужно четко понять, где проходит сегодня линия водораздела между "бытовым" и "государственным" антиамериканизмом.

Именно негативное развитие отношений с США может привести к тому, что в стране усилятся позиции "изоляционистов", что в конечном счете может оказаться губительным для России.

13. Что делать в целом в создавшейся ситуации?

Во-первых, не делать трагедии из нынешнего состояния российско-американских отношений, рассматривая этот этап как своего рода промежуточный. Но и не возлагать все надежды на личную встречу президентов двух стран.

Во-вторых, использовать все возможности для диалога с американскими партнерами – от высшего уровня до уровня экспертов неправительственных организаций. Нужно накопление определенного объема информации каждой из сторон с целью принятия правильных решений.

В-третьих, более четко определиться, что нам делать с "негативной" повесткой дня. То есть, какова степень нашего политического желания увидеть в ней возможности выхода на позитив.

В-четвертых, определить своего рода "рубежи", которые мы будем последовательно отстаивать и позиции, которые отстаивать нет смысла ни с точки зрения международных отношений, ни с точки зрения двустороннего диалога.

В-пятых, иметь четкое видение шагов, по крайней мере, на ближайшую перспективу по наиболее существенным проблемам – ПРО и расширение НАТО. Невнятность российской позиции будет однозначно восприниматься как слабость.

В-шестых, сформировать достаточно общую линию действий в рамках политической элиты России (исполнительная власть, законодательная власть, СМИ). Нет ничего хуже, если мы погрязнем во внутренних разборках в отношении вопросов взаимоотношений с США.

В-седьмых, все же принимать во внимание "американский фактор" в выстраивании взаимоотношений России с рядом стран, прежде всего с Китаем. Нам нельзя стать своего рода "заложниками" этих взаимоотношений.

В-восьмых, определить реальные возможности (кадровые, организационные, финансовые и т.д.) работы на американском направлении (как в двустороннем плане, так и в системе международных организаций).

В-девятых, выстроить разумную информационную политику на американском направлении, построенную, прежде всего, на принципе "упреждения".

Первое, с моей точки зрения, принципиально важное изменение ситуации заключается в том, что Америка сознательно перестает играть сколь либо серьезную роль во внутренней жизни России.

Для нас это в какой-то степени плюс, что несколько разгружает нашу внутреннюю жизнь и в какой-то степени облегчает российско-американские отношения. Многие проблемы, которые у нас были в период пребывания Клинтона у власти, были связаны с тем, что внутриполитический фактор был очень весомый, он давил, у нас были неоднократные конфликты на этой почве, недопонимание. Сейчас это уходит.

Вместе с тем, я не хотел бы думать о том, что Америка, условно говоря, полностью забыла, что происходит внутри России. Этого не будет. По крайней мере на сегодняшний день из тех общений, которые у нас со Славой были в Вашингтоне, и из других общений с американской новой администрацией, совершенно ясно, что две проблемы мы будем иметь и дальше. Это проблема Чечни и проблема свободы прессы. Это две проблемы из внутреннего набора, которые не удастся обойти. К этому, наверное, нужно отнестись достаточно спокойно, с одной стороны. И с другой стороны, все-таки понимать, что нужно не просто что-то говорить, а нужно выработать какую-то линию, причем эта линия должна быть достаточно универсальной и в отношениях с Соединенными Штатами, и с другими западными странами.

Что касается наших взаимоотношений на международной арене. Мне кажется, что то согласие Буша на встречу, которое было дано, – это проявление нового типа реализма в американской администрации. То есть понимание того, что худо ли бедно, но с Россией действительно нужно работать. Когда я был в марте в Вашингтоне, тезис со стороны представителя администрации Кондолизы Райс был такой: "Мы с вами будем общаться". Сейчас, по-моему, он начинает меняться на термин "Мы с вами будем работать". Считаю, что это важно.

На сегодняшний день нужно четко понять, где у нас есть поля работы, а где у нас есть поля разногласий, и четко выстроить линию по каждому из этих полей. Например, нераспространение ядерного оружия, ракетные технологии и прочее. Абсолютно ясно, что это – поле сотрудничества. Вместе с тем на данный момент, допустим, Ирак остается полем разногласий. То есть нужно четко сказать американцам, что мы действительно будем делить повестку дня. Потому что тотальной, позитивной повестки дня во взаимоотношениях с США сегодня не будет. Сейчас совершенно ясно, что нужно честно сказать: делим повестку дня. Не может быть идеальной позитивной повестки дня в российско-американских отношениях. Давайте четко поймем.

Мне кажется, что в контексте предстоящей встречи в Любляне с нашей стороны не нужно питать иллюзий о том, что мы можем выйти целиком на позитивную повестку дня, и соответственно, не делать трагедии из того, что будут у нас действительно пункты открытых разногласий. Не надо бояться пунктов открытых разногласий, особенно с американской администрацией. Слава очень четко описал природу этой администрации. Это та, условно говоря, администрация, с которой открытые разногласия будут носить естественный характер. И из этого не надо делать трагедию.

Еще один момент, на который мне хотелось бы обратить внимание. Я не согласен с Виктором Кувалдиным. Я считаю, что Америка сейчас готовится к качественно новому экономическому и технологическому прорыву, в основе которого будет работа над ПРО. Мне неоднократно говорилось в Вашингтоне, что "ПРО для нас – это не проблема безопасности, это проблема качественно новой американской экономики. Другого ускорителя у американской экономики сегодня нет и не будет". Соответственно, мы вынуждены понимать и эту логику американцев и возможно в какой-то степени учитывать это в наших контактах с ними, в дискуссиях и т.д.

То есть мы не должны видеть в российско-американских отношениях, с моей точки зрения, что ПРО – это источник зла и только источник зла. Гораздо все сложнее, гораздо все комплекснее. Гораздо сложнее, кстати, и для нас. Я разделяю точку зрения некоторых моих друзей и коллег и считаю, что в вопросе ПРО мы в какой-то степени заложники Китая. На самом деле проблема ПРО – это проблема для Китая, а не для нас. Конечно, для нас тоже.

Горбачев М.С. По крайней мере, не для изгоев.

Федоров А.В. Да, не для изгоев. Хотя у меня исторически давние связи с Северной Кореей. (Я отвлекаюсь от текста). В 1951-52 годах мой отец в чине капитана китайской народной армии воевал на известных параллелях. С тех пор я бываю в Северной Корее. Я хочу сказать, что Северная Корея, с точки зрения мозгов и технологий, может через 5-7 лет выйти на очень хороший уровень именно в ракетостроении. Этого нельзя не учитывать. Поэтому нам нужно форсировать объединение Кореи, чтобы этого не случилось.

Еще один момент в российско-американских отношениях. Мы должны отдавать себе отчет, что экономический элемент российско-американских отношений в ближайшее время выпадет полностью. Торговать нечем, совместные проекты – минимальные – у нас только в аэрокосмической сфере. Все остальное выпадает.

К этому, с моей точки зрения, надо отнестись спокойно. Ну, нет торговли. Может быть, придет время.

Считаю также, что не нужно переоценивать значение американских инвестиций в российскую экономику. Я не думаю, что это будут инвестиции, которые определят судьбу российской экономики. Здесь я со Славой немножко не согласен. Я считаю, что это, может быть, один из элементов экономического развития России, но отнюдь не ключевой. Деньги пойдут не из США в российскую экономику, если они вообще пойдут.

Следующий момент. Я думаю, что НАТО в отличие от ПРО будет в большей степени банановой коркой, на которой мы можем поскользнуться. Потому что, если по ПРО все еще подвешено, никто не знает, что это такое, будет она или не будет, то НАТО – это, если следовать марксистской теории, реальность, данная нам в ощущениях. НАТО существует. От этой проблемы мы не уйдем. Если в отношении ПРО мы можем предлагать любые варианты, вести 5-7 лет переговоры на уровне консультантов, собирать бесконечные экспертные конференции, то в плане НАТО у нас шансы, как говорится, минимальные.

И вообще я хотел бы предложить подумать всем коллективно над такой темой, какие у нас в российско-американских отношениях есть поля или зоны наступления. И еще более важно подумать, где у нас по ключевым вопросам граница отступления. Я уверен, что по ключевым вопросам нам надо больше думать о границах отступления – разумного, цивилизованного отступления, нежели о пути шапкозакидательства и т.д. и т.п. Я совершенно согласен со Славой в том, что крайнюю опасность может представить официальный антиамериканизм. Если мы возьмем курс на конфронтацию с Америкой, это приведет к очень серьезным не только внешнеполитическим, но и внутриполитическим проблемам. Этот курс бесперспективен.

Давайте подумаем, если отступать, то как и где, и чтобы это было организованно.

Еще один момент, который хотелось бы отметить. Нам нужно, наверное, совершенно четко отказаться от того, чтобы делать ставку на личные связи в российско-американских отношениях не только потому, что Буш – это не Клинтон, но и потому что, с моей точки зрения, большинство решений с американской стороны будет приниматься, условно говоря, вне Буша – в его команде. Сам он будет меньше принимать личных решений. Будет в личном плане меньше готов на какие-то шаги по сравнению с Клинтоном.

В этой связи, Михаил Сергеевич, интересный вопрос, связанный с предстоящей встречей в Любляне. Чего мы хотим? – Хотим мы от этого Рейкьявика? Хотим от этого Мальты? Или хотим от этого, условно говоря, Венской встречи Хрущева с Кеннеди? Чего мы хотим? – Восстановить российско-американские отношения? Но мы пока не считаем их разрушенными. Хотим их улучшить? Или мы хотим прорыва? Пока, с моей точки зрения – может быть, я ошибаюсь – нет четкого понимания того, каким образом, на что мы можем выйти. Или мы просто говорим, что это – знакомство, и на этом кончаем всю дискуссию. Тогда это совершенно другой формат встречи, подход и т.д. То есть вопрос очень простой. Каков содержательный элемент российско-американского диалога в ближайшие три месяца? Я имею в виду Любляну и потом Геную. Это – ключевой вопрос, содержательная сторона.

Или мы пойдем по пути, который нам предлагают американцы. Это путь консультаций, обмена мнениями, но не продвижения вперед. Этот путь приятен, радостен, но он бесконечен. И не в нашу пользу. Потому что время будет уходить. И наше время для маневров будет сужаться.

И последнее. Я думаю, что нам нужно признать тот факт, что Америка действительно сейчас является сверхдержавой, и строить политику в отношении США именно из этого обстоятельства. Оспаривать сверхдержавность Америки нам будет стоить дороже, чем признание.