Чешков М.А.

1. Идеи глобализации в современном миросознании и в научном познании занимают такое же место, как и идеи постмодернизма в 80-е годы. Подобное доминирование есть отчасти проявление моды и мировоззренческих конфликтов, но при всем этом внимание к этим идеям диктуется реальностью современной ситуации и потребностью в ее научном освоении. Мы считаем, что феномены глобализации не могут быть поняты как проявления ложного сознания, как чисто идеологические продукты то ли неолиберализма, то ли почвенничества, отрицающего универсалии неолиберальной мысли. Научное освоение проблем глобализации тем более необходимо, что в конце XX века этот процесс переживает критическую фазу, встречая сопротивление альтернативных социальных сил, фазу, когда кажется исчерпанным сам процесс глобализации и представляются обоснованными размышления о том, что есть постглобализация.

Возможности для научного познания этой проблематики, безусловно, имеются: они заложены в традиции изучения глобальных проблем 70-х годов, когда в работах Римского клуба возникает идея пределов развития человечества. В последующие десятилетия исследования глобальных проблем ориентировались на анализ растущих связей между различными частями мира во всех сферах общественной жизни и вышли к постановке философских проблем пространственного и временного бытия современного человечества. Однако целостного представления о феноменах глобализации так и не сложилось за почти 30-летний период существования глобальных исследований (global studies). Научное знание в этой области оказалось дисциплинарно раздробленным так, что каждая дисциплина рисует свой образ глобальных феноменов, вписывая их то ли в глобальную экономику, то ли в глобальную культуру, то ли в новый мировой политический порядок. Более общее и более широкое видение этого предмета, хотя и вырабатывается, но с трудом в силу того, что философско-системные исходные понятия Римского клуба или слабо увязаны с изучением мировых связей конкретного порядка, или же эти базовые идеи подменяются чисто количественными показателями (например, в концепциях т.н. человеческого развития). Одним словом, осмысление глобализации ныне как никогда упирается в необходимость наддисциплинарного или междисциплинарного видения.

Возможности такого видения, безусловно, имеются в концепциях универсальной эволюции Э.Янча, коэволюции Н.Моисеева и др., а также в построениях зарубежных и отечественных системников, представляющих мир как разновидность глобальной (или тотальной) полисистемы, то есть системы, построенной не на отдельных элементах, а на их взаимосвязях и взаимодействиях. Последнее означает, что теория глобализации опирается методологически не только на систематику, но и синергетику. Подобные предпосылки позволяют вернуться к исходному, базовому вопросу, то есть соотношению глобализации и человечества вообще и в той ситуации, где сама эволюция человечества становится проблематичной или - жестче - предельной.

Приступая к определению основных понятий теории глобализации как процесса и как структуры, мы начинаем с попыток определить родовое бытие человечества. В терминах структурно-синергетических человечество можно представить как образование, которое в ходе антропосоциогенеза вырабатывает некую общность, ядро которой есть взаимосоотнесенность трех начал - социального, природного (биологического и небиологического) и субъектно-деятельностного. В бытии этого ядра и выражается родовая и уникальная для живого мира форма существования человечества, взятого, так сказать, в его абсолютном, внеисторическом виде. Собственно историческое бытие человечества выражается в комбинациях этих трех начал и в том, как они реализуются в виде отдельных исторических типов. Последние эволюционируют примерно в такой последовательности - от множества типов к одному и вновь к множеству, что соответствует (приблизительно) эпохам - от неолитической революции до промышленной революции XIX века; эпохе индустриализма и начинающейся в конце нашего века эпохе постиндустриализма. В течение двух последних эпох сложился тип индустриально-модернистский и в конце XX века становится тип информационно-глобалистский. Они сходны как полисистемные организации, но отличаются по роли базовых начал, составу и хронотопу: если в первом типе доминирует социальное начало, то во втором - субъектно-деятельностное; на смену принципиальной однородности первого типа идет принципиальная разнородность второго типа и хронотоп, где время - стрела, поглощающая пространство, сменяется пульсирующим хронотопом.

В эту концепцию глобальной общности и ее типов мы вписываем понятия глобальность (globality, globalite) и глобализация. Начнем с понятия глобальность, которое призвано характеризовать структуру этого феномена, структуру, которая развертывается в процессе (глобализации). Глобальность как структура содержится в ядре глобальной общности и есть не что иное, как принцип необходимой взаимосоотнесенности трех начал этого ядра. Подчеркнем - глобальность не тождественна ни ядру, ни его единству, но есть лишь один из аспектов этого ядра. По аналогии или даже по той же методологии теологической троицы, глобальность характеризует «неразделимость» трех ипостасей человека, в то время как «неслиянность» этих начал выражена через их дифференциацию, разделение, а единство - в отличие от единства в теологической трактовке - предстает как ядро глобальной общности. Таким образом, глобальность характеризует со-членение, со-единение трех начал ядра, а парное понятие глобальности - дифференциация - определяет расчленение, разделение этих же начал ядра. Глобальность и дифференциация выступают как архетипическая оппозиция данного ядра, оппозиция, которая развертывается исторически, но при этом сохраняется постоянно как принцип структурирования ядра глобальной общности человечества. Имея определение архетипа глобальности или - по-иному - архетипической глобальности, мы получаем возможность не растворять проблематику глобальности в  характеристиках человечества - с одной стороны и рассматривать процесс глобализации как имманентный человечеству и исторический в своих проявлениях (формах, механизмах, субъектах) - с другой.

Архетип глобальности и в процессе эволюции человечества развертывается в трех эпохах - доисторической, исторической и постисторической, что примерно соответствует этапам эволюции глобальной общности и ее типов (фрагментированная множественность - единичность - интегрированная множественность). Более подробно эволюция архетипической глобальности проходит следующие фазу: протоглобальность периода начала социогенеза до примерно 2-10 тысячелетия до нашей эры; зарождающаяся глобальность - от 2-го тысячелетия д.н.э. до Осевого времени; созревающая глобальность - от Осевого времени до XVI - ХУII вв.; глобальность зрелая - Х1Х-ХХ вв. (1-ая половина) и, наконец, фаза «ставшей» глобальности (середина XX - 70-ые гг. XX в.). Эти фазы, точнее, две последние, совпадают со становлением двух типов глобальной общности и в то же время каждая из этих фаз имеет свои формы, механизмы и субъекты глобальности и глобализации. Например, для фаз созревающей и зарождающейся глобальности основными единицами выступают мировые империи, мировые цивилизации и культурные ареалы; на фазе зрелой глобализации субъектами ее становятся крупные торговые компании и национальные государства, а также, конечно, современные колониальные империи; изменяются и формы глобализации - от интернационализации на фазе зрелой глобализации до транснационализации и мировых организаций фазы «ставшей» глобальности и т.д., и пр.

Фаза «ставшей» глобализации совпадает со сменой типов глобальной общности, что выливается в кризис и структуры, и процесса глобализации и самой глобальной общности. Сущность этого кризиса заключается в том, что доминирующее социальное начало уже не «работает» на эволюцию человечества и поэтому становится необходимым реконструкция и социальной ветви универсальной эволюции, и всех трех ветвей и эволюции в целом. Глубина этого кризиса такова, что он сопоставим не с кризисами экологическими или цивилизационными, но с кризисом рождения человека в начале процесса социогенеза. На нынешней своей стадии и структура, и процесс глобализации оказываются в специфической ситуации, когда прежний тип их развертывания - экстенсивный, идущий сверху на основе прямых связей от центра к местам, - не срабатывает и возникает необходимость перестройки этого типа в направлении интенсивного, идущего снизу и от «мест» типа глобализации. Независимо от того, будет ли выработан новый тип глобализации, общественные отношения в глобальной общности, видимо, будут оставаться отношениями отчуждения, объектом (или предметом) которых станут не овеществленное богатство или богатство интеллектуальное, но сама реальность, замещаемая реальностью виртуальной. В этих отношениях основное противоречие разворачивается между двумя основными ипостасями бытия человека - как индивида и как родового существа или - короче - между индивидуальной и родовой природой Хомо сапиенс как разновидности Жизни.

В итоге, общая теория глобальных феноменов включает три понятия - глобальной общности человечества, глобальности как структуры (инварианта) и глобализации как процесса, воспроизводящего и обновляющего эту структуру. Во всех трех случаях мы имеем дело с идеальными объектами. Первое из этих понятий характеризует человечество как общность в ее абсолютных и исторических свойствах; второе понятие - глобальность - выражает соотнесенность трех начал ядра глобальной общности, формирующих ее как целостность (в отличие от этой же общности как целого), то есть определяет архетип и исторические формы данного принципа. Третье понятие - глобализация - адресована процессу, который разворачивает архетип и, сохраняя данный инвариант, формирует одновременно механизмы, формы и субъекты этой архетипической структуры.

Подобная общая теория глобальных феноменов имеет определенные преимущества сравнительно с другими объяснениями глобализации: предлагаемая теория интегральна, то есть несводима к отдельным сторонам структуры и процесса глобальности - будь-то экономическим или культурным: она носит сквозной характер, что позволяет видеть исторические корни и прецеденты глобализации и не сводить таковую к формам данного процесса, в каких он проявлялся или в начале, или в конце XX века; наконец, она снимает автоматизм реализации глобальности, ибо связывает таковую с субъектно-деятельностным началом, что позволяет не растворять феномены глобализации в общем процессе универсальной эволюции человечества и размежеваться с идеями спонтанной самоорганизации универсума.

При таком видении далеко не все проблемы глобализации кажутся разрешенными. К числу таких нерешенных проблем относятся: альтернативность (или вариабельность) процесса глобализации; соотношение тенденций к гомогенизации и к гетерогенизации; взаимосвязь субъектно-деятельностного и других начал в ядре глобальной общности и в архетипе глобальности. Решение этих проблем упирается преимущественно в выработку метода познания или познавательной модели, адекватной всей этой проблематике. Этот вопрос остается открытым, но во всяком случае искомая модель вряд ли может быть исчерпана системным видением, а скорее предполагает системность в союзе с диахронической моделью познания, акцентирующей разнообразия и различия. Однако и в своем нынешнем, далеко не завершенном виде, общая теория глобальных феноменов исключает ряд постулатов, широко распространенных, если не в исследовании, то в идеологических видениях этих феноменов. Такими исключениями являются представления, сводящие глобальность и глобализацию к господству той или иной наиболее развитой части мироцелостности (Север или Запад); редуцирующих процесс глобализации к господству одной неолиберальной идеологии и одного образа жизни в противовес локальным и местным вариантам. Все эти толкования расходятся с нашим видением феноменов глобальности, динамика которых определяется взаимодействием и разнообразием компонентов человечества и многозначностью самих этих феноменов. Такое видение определяет наши ответы на последующие вопросы.

2. Тривиально утверждение, что глобализация несет для любой страны, в том числе и для России, и позитивные, и негативные моменты, но не тривиален другой тезис, а именно: глобализация во всех своих аспектах имманентна человечеству в его эволюции и в нынешнем состоянии. Поэтому для любой страны, и том числе России, выбор заключается не между глобализацией и отказом от нее (с позиции анти=или деглобализации), но между вариантами глобальности что, признаем, есть слабое место в нашей общей теории глобальных феноменов (см. п.1). И все же, если сравнивать баланс позитивных и негативных моментов, которые несет глобализация, и таким же балансом в ходе внутреннего развития России, надо признать, что основные трудности современного российского развития лежат не в глобализации, а в самой России, не в воздействии глобализации на Россию, но в российском восприятии этих воздействий.

Традиционное российско-советское сознание все еще определяется таким «спросом на мир» (выражение М.Гефтера), когда Россия стремится объять мир целиком, объять и растворить его. Именно такое миросознание должно быть реструктурировано, ибо без этого Россия не сможет рассматривать глобализацию не только как внешнюю силу, но и как процесс общечеловеческого порядка, не сможет выработать такую глобализацию «для России», которая была бы одновременно и глобализацией для «человечества». Выработка сознания, адекватного глобальной «общности человечества», предполагает, понятно, не только открытость, но приоритет ценностей в последовательности - от общечеловеческих к национальным и религиозным, шкалу, которой полностью противостоит сознание российских неотрадиционалистов. Путь к выработке глобального миросознания, адекватного интересам России, лежит - и в этом нет ничего парадоксального - через развитие разнообразных и многочисленных связей, которые, напомним, конституируют глобальную общность (см. п.1). Чем больше партнеров будет иметь Россия, чем больше они будут заинтересованы в России, тем выше, как справедливо заметил П.Г.Щедровицкий, будут и возможности развития самого «русского мира».

Другое средство включения в глобализацию заключается в синхронизации сдвигов в России в глобальной общности, ибо синхронность и есть - по Н.Винеру - втягивание в развитие. При этом встает сложная задача развернуть синхронность - в диахронность, задача трудная не только для России, но и для глобальной общности человечества, задача, усложняемая необходимостью для России совершить и другой разворот - пространства во время. Подобные развороты затруднительны, особенно в тех случаях, когда векторы сдвигов в глобальной общности и в России имеют разную направленность, как, например, в случае государства, которое как бы релятивизуется в своем значении в глобальной общности и, напротив, должно заново формироваться в случае России. Однако и здесь сопряжение разнонаправленных сдвигов возможно при выработке модели т.н. регулирующего государства, что вполне соответствует современному обществознанию, которое в изучении динамических процессов делает акцент не на структуры, но на общие регулятивы этих процессов.

3/4. Парадигма внешней политики России в глобализирующемся мире не должна строиться на стремлении к лидерству и образованию многополярного мира, но, напротив, скорее должна ориентироваться на всесторонние связи экономического и культурного (а не военно-политического) характера, имея целью не многополюсный, но гармонизирующийся мир. Хотя такая ориентация может показаться утопической, но она имеет вполне реальные основания и в современности в виде растущей взаимозависимости - с одной стороны и ослаблением принципа центризма (le centralite) в построении мировых отношении - с другой. Эти отношения строятся на принципах, потоков (flux) и сетей (reseau) или даже (le reseaux des flux), что, по меньшей мере, раскачивает иерархическое строение глобальной общности с присущим ему жестким разделением артикулированных структурных уровней (по типу Центр - Периферия). Умножение числа Центров и Периферий в современном мире, возникновение центров на периферии и периферий в центре, образование интеграционных зон симбиозного характера (АТР), умножение звеньев, опосредующих и связующих центр и периферию, - все это дает основания для того, чтобы наша внешняя политика могла вполне реально ориентироваться на бесполюсный мир. Эта ориентация может получить поддержку и обоснование современного обществознания с его синергетической методологией.