Мария Слободская

Хотела бы поблагодарить за приглашение на Круглый стол, в первую очередь Михаила Сергеевича Горбачева, чьи книги возглавляемая мной организация не так давно вручала победителям конкурса «Какой я вижу Россию издалека». Это был конкурс для российских студентов и аспирантов, которые обучаются за рубежом. Они писали эссе. Победители - наши ребята, обучавшиеся в Канаде, Японии, Франции, Америке и Финляндии. Премии - книги с автографом Михаила Сергеевича - были замечательным подарком. Участники конкурса подтвердили это, когда вернулись в Россию. 

Я рада участвовать в сегодняшнем мероприятии еще и потому, что Фонд Горбачева, с моей точки зрения, - это одно из немногих несуетных и неконъюнктурных мест, где проходят серьезные интеллектуальные обсуждения многих современных проблем.  

В отличие от предыдущих выступающих я буду говорить о более практических вещах, которые мне знакомы. В первую очередь - отношение к кризисам. Мне кажется, что кризис (сейчас я говорю о России) – это не только кризис глобальных экономических институтов, не только кризис правительств и политических институтов (для России это актуально), но это и кризис каждого из нас (это наиболее актуально для России). Потому что в течение долгого времени мы очень добродушно относились к тому, что не могло не усугубить экономическую ситуацию и должно было привести к кризису. Например, мы добродушно относились к таким явлениям, как коррупция. Мы ее ругали, обсуждали, критиковали, но, тем не менее, все мы брали и давали взятки.  

По причине ли несовершенства наших законов или по какой-то иной причине, - но мы принимали эту модель отношений. Мы завидовали не только богатым людям, но завидовали даже тем, кто хоть сколько-нибудь поднялся. Известно огромное количество случаев, когда люди начинали заниматься фермерством в нашей стране, а завидующие им селяне жгли многократно частные фермерские хозяйства, которые только начали налаживаться. 

Мы разрушали по существу и смотрели спокойно, как разрушается такой институт, как семья, и обсуждали, расстраиваясь,  что у нас 2,5 млн. бездомных детей. Тем не менее, общество не предпринимало сколько-нибудь существенных действий, не было способно, а может быть,  не было достаточно заинтересовано в том, чтобы давить на правительство и политические институты, чтобы эта проблема решалась. 

Мы об этом говорили. Может быть, мы считали, что в этом состоит наша основная роль – озвучивать проблемы. На уровне каких-то частных инициатив мы даже пытались это как-то решать.  

Думаю, что эти особенности, которые, с моей точки зрения, являются существенным фактором усиления кризиса, характерны, - конечно, не в такой степени - не только для России. В этом смысле мне представляется, что кризис может нам дать возможность приобрести, по крайней мере, какие-то новые представления. О том, как делается бизнес, о  социальной ответственности граждан, о необходимости их участия во всем, что происходит, об обновлении институтов гражданского общества и практической деятельности в этом направлении, о приобретении каких-то других духовно-нравственных ориентиров. 

В этой связи мне кажется чрезвычайно важным сейчас укрепление и консолидация структур гражданского общества, причем не только на уровне протестной деятельности. Мне представляется: если гражданские организации, не переставая требовать от правительства прозрачной и понятной системы мер по выходу из кризиса, тем не менее, начнут также предлагать и усиленно продвигать свои идеи, проекты и предложения, - это будет способствовать преодолению кризиса. Например, мы видим сейчас заметный рост настроений ксенофобии, экстремизма в отношении гастарбайтеров. Это тоже последствия кризиса. И мне кажется, что здесь роль институтов гражданского общества могла бы стать решающей.  

Хотела бы сказать об очень важной роли, которую играет сотрудничество, взаимодействие гражданских организаций России и Германии. Первый раз, по приглашению Фонда имени Эберта, я была в Германии, по-моему, лет двенадцать-пятнадцать назад. Политические дискуссии в свободном режиме с российскими экспертами и политиками, которые тогда организовывались, оказались очень новыми и необычными. Сейчас довольно широко распространены дискуссии как форма общественной жизни, как форма выявления различий и нахождения общего, как форма неконфликтного общения. В немалой степени благодаря Фонду имени Эберта они превратились в обычное дело. Это хорошо. 

Для меня лично очень важным было знакомство с системой политического образования Германии. С того самого момента, когда я очень внимательно взглянула на деятельность всех структур – от федерального центра до земельного центра - и увидела, как  на практике действует эта система, мне кажется, я являюсь самым большим пропагандистом этой системы в России. Везде, где можно, на всех уровнях я говорю, что, сравнив системы в разных странах, нахожу немецкую наиболее хорошо организованной, наиболее эффективной и близкой нам системой политического образования. 

Могу сказать, например, что результатом последней по времени поездки небольшой делегации в Германию для знакомства с деталями этой программы стало самое широкое вовлечение молодых людей в разных регионах России в разнообразные дискуссии. К сожалению, форма дискуссий, особенно в широкой молодежной среде, в России практически отсутствует. Это существует в каких-то, может быть, локальных сообществах, в элитных вузах. Но в какой бы российский регион мы ни приезжали, в вузах, не говоря уже про школы, эта форма работы с молодежью отсутствует вообще. 

С момента активного взаимодействия с Фондом имени Эберта в 26 регионах проходили дискуссии на такие темы, как, например:  «Должна ли молодежь сама контролировать образовательный процесс, или это дело взрослых?», «В какой форме молодые люди могли бы сами контролировать свою систему образования?», «Сохранится ли в глобализирующемся мире понятие Родина?». В таких дискуссиях участвовало более 7,5 тысячи студентов и аспирантов в разных регионах. Это один из результатов взаимодействия с Фондом имени Эберта. 

Мы будем развивать это направление. Общественная палата всячески содействует развитию этого дискуссионного процесса. Может быть, он не всегда удачен, может быть, он еще не такой широкий и не такой результативный, как хотелось бы, - важно, что этот процесс широко запущен.