Черняев А.С.

Михаил Сергеевич вначале велел мне подготовиться, но подготовиться я все равно не успел, потому что я пришел послушать и не жалею: услышал много интересных, очень красиво сформулированных мыслей. Не было времени подумать насчет поставленных здесь проблем. Однако точка зрения у меня есть. Могу ее высказать. Она состоит в следующем.

           Большая Европа – это категория истории. Она возникла на базе хельсинкского процесса и обрела такое вот терминологическое выражение. Опиралась она на нашу инициативу – инициативу Советского Союза, сначала брежневскую. Потом эту хельсинкскую идею реализовал Михаил Сергеевич. С тех пор, как исчезли мы в качестве сверхдержавы, эта идея и этот процесс, естественно, должны бы и угаснуть. Потому что они опирались на потребности и волю сверхдержавы. Исчезла эта воля, исчез и хельсинкский процесс. Я считаю, что нам пора уже менять терминологию и отказаться от самого термина – «Большая Европа».

           Что касается термина «проект», то он более подходящий для современного  европейского дела. Но, судя по тому, что здесь говорилось, и что написано в статьях и книгах, конкретика этого проекта будет наполняться с большим трудом и вряд ли то, что мы хотели бы от него получить, получим.

           Я не согласен, что Европа погибает, хотя на 90 процентов с мыслями Валерия Дмитриевича (Соловья) согласен. Она остается магнитом разве только для тех, которые новички и стараются по чисто коммерческим соображениям получить от Европейского союза, что им нужно. Европе действительно грозит серьезная опасность. О ней здесь говорили. Прежде всего – для ее ценностей: если с таким потоком миграции глобальной и европейской не будет покончено, то и о демократии как главной ценности Европы говорить скоро будет трудно. Демократия будет поставлена под серьезные угрозы со стороны оголтело националистических и прочих диктаторских сил. Тем более что у европейского населения, насколько я представляю, нет надежды на то, что от этой миграции может защитить Евросоюз, т.е. какие-то наднациональные институции.

           Недаром же европейцы обращаются к государственным рычагам против этой опасности, рассчитывают, что именно их государство, национальное государство, в состоянии спасти национальную идентичность, социальный статус и европейскую психологию, да и всё остальное прочее.

           Что касается сближения ценностей (Восток–Запад), то тут тоже все повисает. Я вот вспоминаю в связи с этим диалог, который Михаил Сергеевич вел и с Рейганом,  с Тэтчер, и с другими, когда они нажимали на нас с правами человека. Он, в конце концов, сказал, больше того, он сделал вывод: права человека нужны нам не для того, чтобы вам, Западу, понравиться и получить от вас то, что мы хотим в вопросе о разоружении, об экономических отношениях и т.д. Права человека нам нужны самим, чтобы строить демократическое общество, чтобы осуществлять перестройку.

           Так и теперь: европейские ценности нам нужны не для того, чтобы угодить Западной Европе, не для того, чтобы пытаться войти в ее европейский проект, присоединиться или чтобы согласились нас принять туда. Эти ценности нам нужны по существу, потому что без них Россия не состоится. И в этой связи следует с тревогой говорить о большой, исторически значимой опасности для России.

Правда, президент Путин то и дело говорит, что он европеец. Недавно на Валдае он опять сказал, что главное направление у нас европейское и т.д. Говорит он это обычно, общаясь с иностранцами. Но для еще оставшихся демократических сил – это та соломинка, за которую надо держаться, если они хотят служить России по-своему, т.е. демократически служить. Опасность для нашего европейского вектора не только от контрдемократической реакции властей. И тут я скажу опять и опять о том, что меня очень беспокоит… Михаил Сергеевич тут подумает: «Вот Черняев везде со своим «Карфаген должен быть разрушен!». Именно так, и на этот раз произнесу слова, которыми заканчивал свои речи в Римском сенате Катон, не важно, на какую тему он в данном случае говорил. Опасность происходит от того, что православная церковь приобретает не просто влияние, а власть в государстве. А это антиевропейская, контревропейская сила, которая может остановить движение в этом направлении. Я подчеркиваю: тут для России –  большая опасность.

           Повторюсь: если мы хотим что-то получить вообще от европейского проекта, надо отказаться от термина «Большая Европа», «расширяющаяся Европа», и т.д. Термин «вектор», вот за него и держаться, чтобы служить будущему России.

           Вот всё, что я хотел сказать.