«Как сделать общество восприимчивым к гендерным проблемам»

Ирина Горшкова (МГУ)

     Круглый стол на тему «Как сделать общество восприимчивым к гендерным проблемам» вели О. Здравомыслова и И. Горшкова. 
    Перед общей дискуссией слово было предоставлено директору Института социально-экономических проблем народонаселения Н.М. Римашевской, которая  выделила несколько групп в обществе в зависимости от понимания и отношения к гендерным проблемам. Одна из групп – это те люди (чаще всего женщины), которые  просвещены в вопросах гендера и активно (уже более 15 лет) поднимают и развивают эту тему в обществе, проводят в жизнь исследовательские и образовательные программы. У этой группы есть своя потенциальная аудитория, которая готова задумываться над гендерными проблемами, больше узнавать о них. Важнейшими направлениями сегодняшней работы для этой группы являются практическая деятельность в сотрудничестве с представителями законодательной и исполнительной власти различных уровней, а также деятельность в рамках общественных организаций, чья работа  направлена на решение конкретных проблем гендерных отношений. Этой части общества противостоит другая группа – элита преимущественно мужского пола, кто активно не принимает эту тему и не хочет слышать про какие-то там гендеры. Между этими полярными группами находится основная масса женщин и мужчин, которые озабочены главным образом проблемой выживания – им нужно накормить детей, отправить их в школу, что-то одеть, и хорошо, если есть электричество, тепло, стены целы и т.д.
     По мнению, Н. Римашевской, успехи сторонников гендерного подхода могли бы быть значительнее. Но развитие этого направления проходило и проходит на фоне серьезной социально-экономической трансформации российского общества, которая имеет ярко выраженные негативные для женщин проявления. Особенно это заметно  на рынке труда, который характеризуется следующим: потерей конкурентоспособности  женщин  среднего и старшего возраста, женщин с детьми,  низким представительством на уровне принятия решений,  сегрегацией и дискриминацией в зарплате (разница в средней зарплате мужчин и женщин выросла с 30 процентов  в советский период до 50 процентов в настоящее время,  в некоторых регионах и профессиях достигает 100 и более процентов),  уходом в неформальный сектор, в котором отсутствуют социальные гарантии.  Острейшими проблемами общества остаются в феминизация бедности и насилие всех форм и видов, но прежде всего домашнее насилие.
     В этой ситуации сохраняют свое значения все существующие в настоящий момент  направления деятельности сторонников гендерного подхода, включая образование и проведение исследований. Но приоритетным направлением является практическое использование знаний о гендерной специфике тех отношений, которые касаются самых насущных проблем общества. При этом обсуждение женских проблем не должно, по мнению докладчицы,  проводиться изолированно от обсуждения проблем мужчин.
     В заключении Н. Римашевская отметила, что государство и гражданское общество в лице общественных, женских организаций являются теми силами, которые  должны и могут ставить и решать гендерные проблемы. Государством должны приниматься соответствующие законы, обеспечиваться  финансирование для их выполнения, поддерживаться общественные инициативы. Женскому движению необходимо активнее работать в обществе, пытаться конкретных (согласно теории малых дел) находить пути решения социальных проблем на локальном уровне.

     На основной  части заседания состоялось обсуждение темы гендерной восприимчивости общества. По замыслу организаторов несколько человек (Бессолова Ольга (г. Москва),  Ершова Елена (г. Москва), Кигай Наталья (г. Москва)., Клецин Александр (г. С-Петербург), Маслова Зинаида (г. Тольятти), Римашевская Наталья  (г. Москва), Тройнова Татьяна. (г. Москва), Череватенко Валентина (г. Новочеркасск)., Широкобокова Альбина.(г. Иркутск), главным образом экспертов, были приглашены за стол президиума для того, чтобы начать разговор и высказывать мнения по главным вопросам  обсуждения. Затем все желающие из аудитории могли присоединяться к дискуссии, выражать отношение к прозвучавшим мнениями, предлагать свое видение проблем (Всего в ходе дискуссии выступило около 30 человек из 7 регионов России).
     Дискуссия началась с обсуждения вопроса «Стало ли российское общество за последние годы более гендерно чувствительным?». Большинство  участников подтвердили, что такие изменения в обществе произошли, однако масштабы и значимость этих изменений оценивались по-разному. Часть выступавших отмечали, что выросла информированность общества: понятие  гендер становится все более употребляемым. Это касается не только круга профессионалов и активистов, научного сообщества (сейчас стало возможно делать научные работы, употребляя слово «гендер», а еще три года их отказывались рассматривать),  но и СМИ, политиков: Недавно была серия фильма «Менты», в которой один из героев упоминал слово гендер. Для меня это было поразительно…  Несколько месяцев назад в Иркутской областной Думе проводились слушания по закону гендерного равенства. После этого для наших законодателей слово гендер стало уже нормальным словом. Они даже говорили: «Надо же! 10 лет назад Широбокова считалась сумасшедшей со своим словом «гендер», а теперь мы здесь сидим и это обсуждаем. (А. Широкобокова).
     По мнению выступавших, сейчас есть надежды на продвижение закона о равных правах и возможностях. Свидетельством того, что общество движется в сторону большего понимания гендерных проблем, является открытое недовольство и сопротивление тех, кто пытается сохранить и возродить патриархатные предрассудки:  наше общество, безусловно, стало более гендерно чувствительным, но есть, безусловно, и консервативная волна. Но даже и она ориентируется теперь на эту гендерную чувствительность, которую  выявляет и ведет себя по отношению к ней агрессивно (Н. Кигай), одно из проявлений повышения гендерной чувствительности -  возросшая агрессивность мужских шовинистов (Е. Ершова).
     Однако предлагалось не переоценивать эти успехи   - число информированных людей невелико, темпы изменений очень низкие: «Если 10 лет назад от нуля и до тысячи человек знали термин гендер по всей стране, то сегодня, наверное, от десяти тысяч до ста тысяч. Но если говорить в процентах, то это от 0 до 1 процента. И оптимизма на самом деле слишком мало» (В. Череватенко), «нас (женских организаций и женских групп) очень мало. Какие-то изменения мелкими-мелкими шажками, безусловно, происходят, но их слишком мало для того, чтобы это количество перешло в качество» (Т. Тройнова). По мнению О. Бессоловой, показательным с негативной точки зрения, является выступление М. Фрадкова, нынешнего Председателя правительства,  когда он оказался не способен дать вразумительный ответ на вопрос, прозвучавший на его пресс-конференции при вступлении в должность: «Почему в кабинете министров нет ни одной женщины?».
     Н. Римашевская предложила оценивать изменение уровня гендерной чувствительности общества по росту женских организаций: «Отклик общества на гендерные отношения за последние годы не больше, чем рост числа соответствующих организаций. Сколько организаций было и сколько стало: три, а стало триста или три тысячи? Такой мы имеем отклик».
     Характеризуя в целом состояние гендерной чувствительности российского общества и признавая в этом отношении наличие прогресса, А. Клецин обратил внимание на то, что эта чувствительность возрастает не только по тому, что об этом говорят исследователи и активисты, а прежде всего потому, что гендерные проблемы реально становятся актуальными и злободневными: Я думаю, что в обществе гендерная проблематика объективно все больше выходит на первый план. Внешне она может так или замечаться, или  отрицаться публичными политиками... Но сама по себе она все больше и больше нарастает. В подтверждении этих слов З.Маслова поделилась наблюдениями, сделанными во время проведения своей предвыборной кампании на пост мэра: Когда я приходила на конвейер ВАЗа, который практически на 70 процентов состоит из женщин, то видела, что проблемы  женщин просто вопиют: «Пора!».   Есть востребованность в гендерном понимании проблем этих женщин, в том,  чтобы общество обратилось к женским проблемам. На  объективный интерес к гендерной теме со стороны предпринимателей, лидеров местного самоуправления указывала О. Бессолова. С ее точки зрения,  именно гендерный подход способен предлагать пути решения конкретных проблем, и именно это привлекает к себе внимание: Последние три года я работала для большой алюминиевой Сибирско-Уральской корпорации, где 60 тысяч работников и 20 заводов, которые расположены в 14 регионах. По теме «Социальное партнерство» мы общались с мэрами городов. Действительно,  слово гендер было одним из тех слов, которые они не знали, но очень интересовались, но интересовались в определенном контексте. Как люди бизнеса и как лидеры местного самоуправления все они хотят иметь ответы на практические вопросы. В числе таких вопросов: «Как гендерные знания помогут человеку изменить и улучшить свои качества для общения и сотрудничества с другими людьми? Как это может изменить отношение к работе? Как может изменить его поведение как потребителя?»
     Обсуждая пути повышения восприимчивости общества к гендерным проблемам, участники касались главным образом вопросов социальной мобилизации и гендерного образования.
    Мобилизация женского движения, сторонников внедрения идей гендерного равенства предполагает организацию давления на власть и лоббирования женских интересов. Подчеркивалось, что необходимо оказывать давление на все уровни власти, идти по всем фронтам. В качестве удачного примера Е.Ершова привела массовую кампанию перед первым чтением закона «О государственных гарантиях, равных прав и равных возможностей»: Консорциум попросил  все наши  организации (а их более 160 в 52-х регионах)  встретиться со своими депутатами и проинформировать их о том, что они будут отслеживать на персональном уровне - кто и как будет голосовать в Думе за этот закон. Из 345 присутствовавших на этом голосовании 342 голосовали «за». Мы должны использовать рычаги давления на власть, в том числе давление на депутатов через избирателей. И такие кампании давления можем  организовать только мы – гражданское общество (Е.Ершова), В рамках этой кампании в регионах на уровне законодательных собраний проводились общественные слушания. В нашей области это был крупный прецедент. Аргументом, с помощью которого мы убедили наших законодателей провести такие слушания,  было то, что это проводятся во многих регионах. «А мы что хуже других, отставать будем?» Еще были письма авторитетные поддержки, информация от депутатов Госдумы, от Е.Ф.Лаховой… Сейчас этот закон застыл. Но что меня поразило? То, что  наши законодатели спрашивают: «А будет ли он дальше продвигаться? Мы уже столько сделали?» Могу сказать, что эти кампании по лоббированию наших интересов, которые могли бы проводиться организованно, централизованно, резко продвигают нас вперед (А.Широкобокова).
     Основными направлениями образовательных программ назывались: подготовка кадров для проведения экспертной работы и подготовка женского кадрового резерва для  занятия должностей на всех уровнях власти –  от местного до федерального.
     Далеко не всегда женщины, имеющие хорошую профессиональную подготовку, готовы быть реальными политиками.  Два с половиной года работают Высшие женские политические курсы, и мы убедились, как это важно и результативно. Нужно, чтобы в ситуациях, когда к вам подходит губернатор, мэр и говорит, что нет таких женщин, которые готовы занять тот или иной пост, вы должны им называть фамилию и знать, что эта женщина, которая достойно выполнит свою миссию. Мы должны готовить свои кадры (Е.Ершова.).
     Очень важно, чтобы носители идеологии гендерного подхода были в органах местного самоуправления, поскольку никто еще не пытался проводить экспертизу  положений и законов, принимаемых на этом уровне. Кто из нас работал с новым законом «Об основных принципах организации местного самоуправления», который уже  поэтапно вступает в силу, а полностью  вступит в действие с 1 января 2006 года,. А там заданы определенные параметры, по каким темам будут проводиться общественные слушания (например, слушания по бюджету). Насколько местное сообщество готово это обсуждать? Если мы хотим, чтобы оно было гендерно  чувствительным, мы должны подготовиться  к таким процессам…   Еще одно важное и опасное явление, которое требует гендерного анализа. Уже в течение нескольких лет в России наметилась тенденция прихода к власти всех уровней военных. Я представляю город, в котором мэр генерал, первые заместители полковники, следующий уровень подполковники, майоры и т.д. В городской Думе – глава городской думы генерал, первые заместители полковники и т.д., а это маленький город – 180 тысяч. Совсем недавно очередной генерал стал губернатором – Шпак. Что последует за этим? Мы не прогнозировали эту ситуацию, не рассматривали ее последствия для общества, для той идеологии, которую мы пытаемся в него привнести (В. Череватенко),
     Помимо целенаправленной подготовки кадров указывалось на необходимость самого широкого гендерного просвещения, которое должно быть рассчитано на разные аудитории. Отмечалась важность работы с теми, кто уже находится во власти, независимо от ее уровня:
Недавно я подарила мэру нашего города словарь гендерных терминов, сказала, что это бестселлер, которого нет  в продаже. Он посмотрел и говорит: «Что это слово означает?» - «Несколько лет назад в Вашингтоне в Мировом банке представитель правительства России Андрей Бугров меня тоже самое спросил. Теперь Вы, имея этот словарь, сможете найти ответ». Думаю, что если всем мэрам городов нужно вручить этот словарь.
     Если мы хотим быть эффективными, мы сегодня должны прийти на уровень местного самоуправления. 30 процентов женщин на уровне местного самоуправления в Москве - прекрасно. С ними надо работать, через них теперь доносить эту идеологию и мировоззрение. Если это не наши последователи, мы и виноваты. Потому что только оттуда сейчас это может прийти в массы (В. Череватенко).
     Не менее значима просветительская работа с теми, кто только вступает в жизнь. Наблюдения за развитием подростков показывает, как необходимы гендерные знания для их саморазвития. Особенно это касается девушек, которые с определенного возраста начинают на себе испытывать давление традиционных стереотипов и ограничивать проявления своих талантов. Наглядным примером является опыт Школы подготовки управленческих кадров (г. Тольятти), куда набираются подростки  с 13 лет: В нашу многоступенчатую  школку на первом уровне набираются 50 человек - две трети мальчиков и одна треть девочек. За год мальчики отсеваются быстрее, чем девочки. Восприимчивость к управленческим технологиям у девочек оказывается гораздо выше, потому что они более ответственны, аккуратны и подробны. В бизнес-лагере  мы создаем модель общества с  демократической формой, выбираются президенты, министры. Всего у нас четыре государства. В этом году в трех государствах девочки стали президентами. Причем они были выбраны совершенно на демократических основах, с проведением острых дискуссий. Государство, которое возглавлял мальчик-президент, по итоговому рейтингу оказалось на последнем месте. Что я наблюдаю в этом возрасте? Совершенно нет никаких гендерных различий. Есть человеческие,  личностные качества, одинаковая  амбициозность. Но когда я сталкиваются с ними, уже выпускниками вузами, то вижу  метаморфозу. За каких-то пять лет под влиянием гендерного давления, требований дифференциации (хотя они воспитывались в наших школах как равные)  девочки становятся неузнаваемо пассивными… Нужно через учительство, преподавание, образование прививать новые гендерные ценности, чтобы они увереннее чувствовали себя в жизни (З. Маслова).  Уверенность в себе и в своих силах, профессионализм должны помочь женщинам активнее осваивать пространство управления, ресурсов и власти, которое традиционно принадлежит мужчинам. Хотя, по мнению  А. Широбокова, трудности, с которыми сталкивается современная женщина, которая пытается себя реализовать, еще слишком велики: Куда исчезают, на каком пути останавливаются женщины – потенциальные лидеры?! Из моего опыта и наблюдения, это совершенно понятно. Школьные активистки и лидеры в школе в институте еще частично сохраняют свои лидерские свойства. Но когда они выходят в большую жизнь, получают два-три раза по зубам за активность, в третий раз они просто умолкают. Это - реальность, которая сегодня существует и с которой сталкивается любая активная женщина на своем опыте во всем мире.
     В ходе дискуссии было указано на имеющиеся проблемы сегодняшнего состояния гендерного образования, в том числе на его излишнюю академичность, злоупотребление сложной терминологией, оторванность от проблем повседневной жизни.
     Очень важен  перевод академической риторики в разговор о жизни. Эту риторическую область мы почти освоили. Она должна продвигаться в регионы, к простым людям, переводиться на более простой понятный язык, в экономические термины, в примеры, связанные с работой, с семьей, с покупательной способностью и пр…  Это наши следующие шаги (О. Бессолова).
     Надо рассказывать населению, женщинам о том, как в жизни проявляются гендерные интересы и неравенство. Что дорожка, тротуар к детской поликлинике, к школе, к больнице не ремонтируется, а ремонтируется только там, где едет машина. Это имеет прямое отношение к теме гендерной восприимчивости, о которой мы говорим. Но доходит это намного быстрее и намного понятнее. Нужно приходить к людям и говорить с ними… Пока мы развиваемся внутри себя и для себя. Это важно. Я сама росла в этом 10 лет, и мне было безумно интересно. Но выйдя из этого внутреннего развития, я обнаружила, что не с кем разговаривать. Нами  до сих пор не разработана стратегия популяризации идеи, нет большой программы такой популяризации  (В. Череватенко).
     Эта тема нашла продолжение в тех вопросах и комментариях, которые дали некоторые участники конференции, особенно из числа слушателей образовательной программы, проводившейся Горбачев-Фондом. По их мнению, обсуждение гендерных проблем  только в узком кругу знакомых друг другу исследователей и практиков, мало помогает движению общества  к большей гендерной чувствительности, «расшатыванию патриархатного сознания». Не всегда доступный и доходчивый язык, апелляция только к женским интересам, «невидимость» для массового обывателя деятельности женских организаций – упреки, которые прозвучали в адрес присутствовавших  на дискуссии сторонников гендерного подхода. Есть опасность в наукообразности, в превращения в некую наукообразную секту, в которой есть узкий круг людей, которые говорят на своем «птичьем» языке важные, нужные и верные вещи. Широким слоям населения, в том числе женщинам, это воспринимать трудно … Возможно, для того, чтобы обратить людей в гендерную веру, для начала надо исключить это сложные понятия из обихода  широких общественных дискуссий, которые направлены на население, в том числе и на мужчин» (А. Укконе, г. Петрозаводск).

     Обсуждение, проходившее за столом президиума,  прозвучавшие комментарии в его адрес вызывали оживленную реакцию у остальных участников конференции. Всем желавшим была предоставлена возможность высказать свои точки зрения, которые затрагивали разные аспекты темы круглого стола.

    Обсуждение собравшимися экспертами проблемы гендерной восприимчивости общества: есть ли польза для «новичков»?
    С точки зрения участника программы из С-Петербурга В.Григорьева на круглом столе обсуждаются вещи, которые интересны для экспертов Госдумы, а не для той аудитории, которая здесь собралась. Еще одной проблемой является то, что обсуждение проходит в кругу лиц, которые давно включены в гендерную проблематику,  знают друг друга и придерживаются одной им всем известной всем точки зрения, и поэтому не возникает яркой полемики между ними. По мнению А. Клецина,  идеология семинара, который проводился, заключалась в … выстраивании диалога… Аргументы тех, кто стоит даже на сугубо патриархатной позиции,  нужно выслушать, им нужно возразить, вступить в дискуссию, не давить авторитетом.
    Не соглашавшиеся с критикой обсуждения, отмечали, что видят в нем интерес и  пользу для себя. По их мнению,  задачей данного круглого стола было не искусственное обострение позиций в жанре ток-шоу, а обсуждение важной проблемы с разных сторон,  ее актуализация, поиск путей решения, направлений будущих действий, выражаются мнения людей из разных регионов:«я слышала мнение очень разных уважаемых мною людей. Они говорили приблизительно об одном и том же, но каждый со своей точки зрения и с точки зрения имеющегося опыта. Если к проблеме подходить с разных сторон, то тогда она начинает решаться.  Вообще очень важно слышать мнение специалистов о том, как они видят обсуждаемую проблему, есть ли какие-то изменения (М. Мохова, г. Москва),  мы видим нормальную, цивилизованную дискуссию: были разные точки зрения, обсуждались разные грани предмета (М. Плотникова, г. Иркутск). По мнению Е. Исраелян (г. Москва), сегодняшняя дискуссия очень интересная, потому что мы имеем возможность услышать людей из самых разных регионов. Здесь представлен и Новочеркасск, и Иркутск, и Москва. И мы слышим действительно совершенно разные взгляды на проблему.

     Стоит ли определять уровень гендерной чувствительности общества по числу людей знающих слово гендер?
     Дискуссия на эту тему, которая была поднята во время обсуждения на первом этапе обсуждения, продолжилась в выступлениях других участников круглого стола.  Предлагалось не связывать повышение гендерной чувствительности с распространением теоретических знаний об этой проблеме – совсем необязательно, чтобы каждый человек в обществе знал слово «гендер». Может быть, и не нужно ставить перед собой такой цели (И. Шурыгина). Тем более, что абстрактное знакомство с гендерными понятиями мало, что дает без глубинного понимания проблемы: слово «гендер» знают почти все в вузах, хотя бы потому что учат английский. От этого тот понимание и опыт этих людей не меняется (Е. Базарова. г. Петрозаводск).
     С другой стороны, Е. Исраелян,  координатор Канадского фонда гендерного равенства, привела пример, как важно, чтобы  в обществе существовало элементарное знание и представление о гендерных терминах, которые уже широко используются с международной практике: Включаясь в дискуссию по поводу того, нужно или не нужно знать термины, расскажу о своем опыте. На первой фазе наш фонд назывался Фондом поддержки российских женщин. Проблем не было. Всем было ясно, что это такое. Организации получали грантовую поддержку на конкурсной основе именно от такого фонда – от Канадского фонда российских женщин. Потом он стал называться Канадским фондом гендерного равенства. Банки несколько раз делали ошибку именно в названии «гендерного», и люди не могли получить свои денежные гранты. Это яркий пример, как элементарное незнание терминов, неумение их воспроизвести, оборачивается финансовыми потерями.
     Прозвучали возражения в отношении идеи, согласно  которой не важно знать слово «гендер», а нужно просто смотреть на реальность, как складывается жизнь, как ведут себя люди, и этого достаточно. А. Широбокова  заметила, что, убрав  слово «гендер» из обихода, возникает вопрос:    Тогда, о чем мы будем говорить? Известно, что вначале было слово, которое наполнилось определенным содержанием.
     По мнению Н. Кигай,  за гендерными терминами стоит определенная идейная подкованность, идея, ощущение права исследовать реальность и видеть ее тем или иным образом. На примере семейного насилия она продемонстрировала, что простого понимания злободневности проблемы недостаточно. Семейное насилие – проблема не новая для нашего общества. Еще Поместный собор 18-го года, который тогда не сумел состояться и теперь собирается заново, должен был рассматривать вопрос о расширении поводов к церковному разводу именно потому, что семейное насилие тогда стояло очень остро и обсуждалось ведущими публицистами, журналистами и адвокатами российского общества.  Тем не менее, с тех пор мы стоим на том же самом месте и разводим руками при взгляде на семейное насилие. Поэтому слово «гендер» и то, что стоит за этим словом, очень существенно, потому что при должном усвоении это дает нам внутреннее право принимать решение о том – правильно ли то, что мы наблюдаем, или неправильно, имеет право на существование или не имеет, имеем ли мы право с этим что-то делать..

     В обществе объективно обостряются проблемы, которые носят гендерный характер

     Развивался тезис о том, что гендерная восприимчивость общества повышается прежде всего потому, что в нем накапливаются проблемы, в которых можно разобраться только с помощью гендерного подхода. В числе таких проблем, кризис традиционной маскулинной идентичности, о котором говорила  психолог Е.Базарова:
     За последние годы сформировалось огромное число феминных мужчин, и их агрессия в отличие от агрессии маскулинной не инструментальная, а экспрессивная. При этом она очень жесткая.  Мы с моей коллегой скоро напишем книгу «Развод по-русски», в которой опишем, как сорокалетние мужья наших пациенток пытаются инфантильно начать жизнь как бы с белого листа. При этом при разводе их главной задачей становится -  чтобы  ничего не досталось «врагу» - ни жене, ни ребенку. Например, имущество переписывается на его родственников. Есть множество других юридических ходов. Проблемы гендерных отношений  усугубляются. Болезненные, патологические, вертикальные, не основанные на партнерстве отношения между мужчинами и женщинами приводят к системному кризису семьи».
     Картина кризисного состояния семьи как серьезнейшей проблеме современного общества дополнялась наблюдениями других выступавших: У нас общество  (стоит отъехать на 50 километров от Москвы), в котором большинство мужчин позволяют себе пьянствовать в семье, а женщины везут на себе совершенно непосильный груз – работа, забота о доме, детям  и обществе, где должно быть лучше (Е. Виноградова),  общество внушает девочкам, что они будут счастливы только в замужестве. Но посмотрите, женщин удачно вышедших замуж единицы. Общество у нас такое: вышла замуж и получила огромные проблемы. То же повальное пьянство, особенно в регионах (Т. Ванина).

      Не ищутся ли гендерные проблемы там, где их нет? Не следует ли быть более гендерно корректными?
    Прозвучало мнения, согласно которым в выступлениях участников обсуждения преувеличивается дискриминация женщин, недооцениваются проблемы  мужчин, что мешает диалогу между ними, а некоторые поднятые вопросы на круглом столе вообще не имеют гендерной окраски. «Мы не хотим договориться, мы выпячиваем женщину в этой проблематике. А куда делся мужчина? У него ведь не меньше проблем, смертность мужчин гораздо больше, они тянут на себе ответственность, которая их давит…
     Я работаю в техническом вузе, где учатся преимущественно мальчик. Да, они говорят, что «у меня жена кухонный комбайн будет». Но когда чуть глубже копаешь, они все говорят, что в семье должно быть равенство между мужчиной и женщиной и мы не отказываемся обязанности выполнять. У них нет патриархатных установок в семье. Это давно уже утопия. Мы рассуждаем на уровне людей 40-50 лет. Молодежь уже не такая.
     Проблема тротуаров  - это проблема не женщин и мужчин, а проблема тех, кто ездит на машинах и тех, кто возит колясочку пешком. Женщина тоже может ставить свою машину на ту же детскую площадку, там ее дети не играют. Это проблема не гендера, это воспитания и культуры» (Е. Струк, г. Иркутск).
     В. Череватенко еще раз обратила внимание на то, что гендерный подход при конкретном анализе, например, местного бюджета способен наглядно продемонстрировать обычным людям то, в чьих интересах власти действуют: Я говорила о тротуарах и дорогах не в том смысле, кто и где коляску поставит и как это зависит от уровня культуры. Задача – посмотреть, как распределяется бюджет сообщества, как учитываются интересы разных социальных групп. Мы начали наш анализ с предмета «Бюджет и дети». Оказалось, что в 2002 году в городе на каждого ребенка в год выделяется всего 1222 рубля, это и косвенные, и прямые расходы. Это вдруг заинтересовало всех, люди сразу это услышали, потому что до нашего анализа этого не было видно. Это дело не только женщин и мужчин. Сколько, почему закрываются родильные дома, как такие решения принимаются? Вот тогда и вопросы гендера будут продвигаться, они будут понятны. Они не только женщин защищают, но и семью в целом.
     И. Шурыгина  (г. Москва) возразила тем выступавшим, кто призывал уделять  внимание проблемам мужчин, не меньше, чем проблемам женщин и предостерегла от иллюзий, что у современной молодежи значительно ослабли патриархатные убеждения: Я хочу горячо не согласиться с тем, что мы должны в этом дискурсе тоже быть озабочены и мужскими проблемами тоже просто потому, что, я думаю, что мужчины достаточно за историю человечества научились сами решать свои проблемы, сами себя в них загонять, сами себя в них решать. И я не считаю себя обязанной участвовать в решении мужских проблем, которые они сами создают и себе, и мне. Насчет взглядов 40-50-летних людей. Я от их имени могу вас заверить, что это поколение тоже умрет не завтра, и поэтому их семейные установки все равно для общества существенны. Не говоря о том, что молодые люди социализируются этих семьях. Ни мои данные как социолога, ни мои наблюдения просто за жизнью не дают основания говорить, что придет новое поколение, которое пошутит о том, что жена – это кухонный комбайн, а дальше все будет отлично.  Если копнуть мнения людей, «шутивших»  про комбайн и выяснить, что там «все поровну» (например, они по очереди моют посуду), то можно копнуть и еще глубже. И, как правило, выясняется, что дело не в том, что устанавливается очередность в мытье посуды, а в том, как выстроена  система власти в этих семья. А часто она выстроена очень жестко, и не нужно строить иллюзии на этот счет.
     В ответ на тезис И. Шурыгиной о мужских проблемах А. Клецин призвал соблюдать гендерную корректность: Либо все мы:  и женщины, и мужчины, находимся в определенной гендерной системе, которая нам в львиной доле навязывает эти проблемы. Я не могу сказать, что проблемы одинаково трудны или хороши, но они есть и у мужчин, и у женщин. Поэтому давайте, по крайней мере, здесь не будем делиться на противостоящие лагеря.
    М. Малышева привела пример того, как, на ее взгляд, гендерные исследования  могли бы учитывать проблему корректности: Известна очень тяжелая проблема домашнего насилия против женщин. Ею придется заниматься еще многие десятилетия. Но я убеждена, что проблема насилия, агрессии в отношении мужчин ничуть не менее серьезная. Агрессия везде и во всех институтах власти (МВД, суды, армия),  в обыденной жизни (например, агрессия подростков во дворах).
     Продолжая полемику о гендерной корректности,  И. Шурыгина, обратила внимание на то, что и теория, и опыт, показывает, что попытка «всестороннего» учета интересов и проблем, может быть названа особой технологией. Ее применение приводит к тому, что рассматриваемая проблема как бы перестает существовать. Это ярко проявляется в том, как разворачиваются дискуссии о проблемах домашнего насилия, а именно насилия над женами. «Когда начинают говорить: «А почему вы не учитываете того, что, например, жена провоцировала, а у мужа свои проблемы. И, может быть, он ее ударил, а ему самому нужна помощь, потому что его нужно лечить от излишней агрессивности?!». В результате такого учета получается, что муж может бит, колотить жену сколько ему угодно. Этой проблемы нет, нет проблемы ответственности мужчины за свои действия. «А давайте стараться делать так, чтобы помогать мужчинам». Это будет  «гендерно корректно». А я против этого решительно возражаю.

Как реагируют власти на женское движение?

     Равнодушие, желание «придавить», задушить в собственных объятиях – о таких наблюдениях говорили, те, кто затрагивали этот вопрос. По мнению А.Широкобоковой,  в последнее время женские организации явно испытывают на себе пресс со стороны государства: Мы подвергаемся процессу придавливания по многим параметрам. Из-за этого намечается тенденция скорее угасания, чем активизации реальных дел».
     Н. Озарова,  депутат Законодательного собрания из Республики Карелия  видит проблему в бездействии властей: У нас  в Карелии  есть движения, общественные организации, проводятся встречи. Но одной нашей инициативы мало. Для того, чтобы претворять идеи в жизнь, нужны законы и финансы. Поэтому важно взаимодействие с властью. А как у нас происходит взаимодействие с властью? Власть собирает форумы, съезды, предоставляет автобусы, гостиницы, питание. Приезжает глава, произносит речь, что  есть женские проблемы, есть проблемы женских организаций. Потом говорят: «Вы молодцы, вы активны». Выходят «активисты» эти после подобных съездов: «Мы молодцы, мы активны»! И что? На этом взаимодействие заканчивается.
      Есть и другая тенденция, на которую указала М. Малышева (Москва) – сделать женские организации ручными и безвредными: «Когда я недавно была в Красноярске на семинаре, посвященном  созданию женской организации в области,  ко мне подошли двое мужчин из «Единой России» и сказали: «Давайте-ка, мы эту партию создадим при «Единой России». Так что гендерно чувствительными они даже здорово стали и понимают, что для «Единой России» было бы очень выгодно иметь карманную женскую организацию. Нам нужно эти процессы отслеживать».

     В заключение круглого стола О. Здравомыслова обратила внимание на то, что в дискуссии принимали активное участие те, кто являлись участниками семинара, которые не являются профессионалами в гендерных исследованиях. Тем не менее, именно они очень часто ставили острые вопросы, и это можно рассматривать как реальный  результат проекта. Важным является то, что экспертам представилась возможность их услышать в том месте, где обычно на эту тему ведут обсуждения профессионалы. Это то, к чему стремились авторы проекта. Когда мы задумывали проект «Женщины ХХI века», мы хотели именно этого - столкнуть наш привычный дискурс с пониманием людей, которые достаточно образованные, способны думать, и рассуждать по широкому кругу социальных вопросов, но которые может быть, еще ничего не читали по гендерной тематике.
     Подводя итоги состоявшейся дискуссии, О.Здравомыслова констатировала, что очевидным является то, что за последние годы гендерная ситуация в российском обществе стала очень тревожной. Когда-то проблемы не стояли остро, имели традиционную патриархальную упаковку. Это относится и к советскому обществу, несмотря на всю его риторику о равенстве. Сейчас эти проблемы обострились, что доказывается появлением женских организаций и женского движения. И даже то, что на эти темы пытаются говорить в СМИ, хоть и в  профанирующем виде – свидетельство того, сама гендерная ситуация стала очень серьезной. В этих условиях на специалистах, которые занимаются гендерными исследованиями лежит особая ответственность. Создав свое поле рассуждения, профессионалы часто оказываются не понятыми теми, кто реально нуждается в таких знаниях. Мне кажется, что мы воспроизводим в своей практике эту знаменитую российскую дилемму, а именно противоречие: интеллигенция и народ, власть и народ. Есть некоторая тусовка - экспертная, властная, интеллигентская, которая обсуждает какие-то темы, а народ безмолвствует. Но он совсем не глуп, он часто умнее этой тусовки. Но когда он выходит на авансцену, то, оказывается, что они не понимают друг друга, и это – две параллельные реальности. И это, мне кажется, действительно некоторый серьезный вывод, над которым имеет смысл размышлять.