8 ноября 2017
Дэвид Хоффман. Размышления о книге Уильяма Таубмана "Горбачев. Его жизнь и эпоха"
За первые два года пребывания Михаила Горбачева в Кремле его программа экономической реформы — перестройка — не сдвинулась с места, но его призыв к гласности «распространился с молниеносной быстротой» (С. 314) как в прессе, так и в массовой культуре, напоминает Уильям Таубман в новой биографии Горбачева. В своем труде Таубман опирается на обширный материал, который несомненно обогатит наши знания о последнем лидере СССР. Благодаря гласности журналисты писали то, что думали, не опасаясь последствий. Советник Горбачева Анатолий Черняев также свидетельствовал о «шквале в литературе, кино и театре» (С. 314).
Этот шквал был ударной волной истории. Горбачев знал, что гласность придаст сил его сторонникам и может привнести в Россию атмосферу свободомыслия. Но вместе с тем такая свобода сама по себе создавала проблемы. В России свобода всегда была противоречивым явлением, пишет Таубман, и Горбачев попался в эту ловушку, как и многие другие реформаторы до него. «Отсутствие свободы в России на протяжении многих лет служило объяснением тому, почему так трудно было ее достичь, — пишет Таубман. — Разве могут те же самые люди, которые так долго были лишены свободы, обращаться с нею ответственно? Как показывает история, они склонны заходить слишком далеко, доводить все до крайностей, требовать слишком многого слишком скоро — ровно то, чего опасался Горбачев со стороны некоторых приверженцев гласности» (С. 314–315). В личных беседах с некоторыми из своих помощников Горбачев говорил: «Мы завалили социализм, ничего от него не осталось»1, — и в то же время предостерегал от критики «святого дела, во имя которого бессчетное число советских граждан жертвовали собой и умирали, в которое многие из них верят до сих пор» (С.315).
В книге Таубмана создается портрет Горбачева, который постоянно противостоит напору этих двух диаметрально противоположных позиций. Начиная с ранних лет в качестве партийного работника в глубинке и заканчивая эпохальным периодом в роли главы советского государства в 1985–1991 годах, Горбачев все время оказывался перед сложным выбором между собственным непреодолимым стремлением к решительным переменам и упорным сопротивлением со стороны старой гвардии. Однажды, в 1987 году, пишет Таубман, Горбачев столкнулся с противоположными взглядами на перестройку и гласность со стороны Александра Яковлева, либерального архитектора нового мышления, и Егора Лигачева, который стоял во главе реакционных сил. Выступая за свободный обмен мнениями, Горбачев побуждал их обоих открыто высказывать свою точку зрения. Однако Таубман отмечает, что подобный подход вызвал замешательство среди многих его подчиненных, которые «привыкли следовать одной партийной линии, а не двум» (С. 316). Горбачев не пытался вмешиваться, полагая, что такова «цена, которую он должен заплатить, затеяв сложную игру на удержание равновесия» (С. 316).
