В настоящее время демократия сталкивается со множеством препятствий, которые могут оказать влияние на её развитие в будущем. В чем они заключаются? Каковы причины их возникновения? Что мы можем сделать, чтобы сохранить демократию и оградить её от угроз?
В дискуссии приняли участие студенты и аспиранты МГУ, НИУ ВШЭ, МГЛУ, начинающие исследователи.
Петер Циммерманн, исполнительный директор Westend Communication GmBH, Лейпциг, Германия
Только через образование нам удастся развить иммунитет к принятию слишком простых политических истин, поиску простых причин
Как человека, который отвечает в политическом процессе за коммуникацию, за то, чтобы содержание политики доходило до граждан, меня попросили поделиться своими знаниями и наблюдениями со слушателями и участниками семинара «Демократия и будущее». В течение нескольких лет – в непростое для немецкой истории время - я работал в сфере политической коммуникации. Как раз тогда появилось большинство СМИ и Интернет продуктов, которыми сейчас мы уже привыкли пользоваться. Приблизительно с 2005 года мы видели бурный рост их популярности. Конечно, это повлияло на нашу жизнь, на политику и процесс коммуникации.
Главный тезис моего выступления следующий: будущее демократии, в значительной степени, зависит от того, насколько уже сегодня люди реально участвуют в жизни общества.
Представьте, что вы – политики или представьте себе любого действующего политика: так вот, что бы он ни делал в условиях демократии, в краткосрочной перспективе это всегда проблема. А если политик чего-то не делает прямо сейчас, неважно, что именно, – это станет проблемой в долгосрочной перспективе.
25 лет назад доминировали классические средства массовой информации - телеканалы, радиостанции, газеты, журналы. Они должны были делать качественную журналистскую работу для того, чтобы удовлетворять потребности своих читателей или зрителей, информировать по важным для общества темам. Как правило, журналисты, делая выбор в пользу той или иной темы, ориентировались на ее общественную значимость. Журналисты писали на такие темы, комментировали, давали некую законченную картину происходящего.
Таким образом, журналисты влияли на то, как общество говорит с самим собой: журналисты являлись ведущими общественной дискуссии. Сегодня традиционные СМИ выполняют эту функцию в гораздо меньшей степени, чем 15-20-25 лет назад. Их роль уменьшилась, поскольку конкуренция в СМИ стала гораздо жестче и появилось гораздо больше участников этого рынка.
Прежде всего, это связано с технологическим прогрессам и развитием Интернета. Сегодня на этом конкурентном рынке невероятное количество продуктов, огромное число средств массовой информации. Я осознанно говорю «медийные продукты», а не называю их СМИ, поскольку хочу терминологически различить «новые» СМИ и «классические» СМИ.
Итак, сегодня у нас огромное число медийных продуктов, которые . тоже конкурируют за внимание потребителей. Но потребителей больше не стало - по крайней мер, это так в западных демократиях, западной демократической культуре. Объем внимания тоже остался постоянным, поскольку у человека внимание – величина постоянная. Более того, наша жизнь становится все сложнее, поэтому пространство для восприятия медийного продукта постоянно сужается.
Этот феномен очень серьезно повлиял на то, в какой форме подается информация. И, кроме того, этот феномен повлиял на то, о чем именно пишут, - на содержание. Это заметно среди классических СМИ и в Интернете, в новых средствах массовой информации и новых медиа. Мы видим, что тексты сокращаются. Из текстов выделяются заголовки или слоганы. Информация подается кратко и сжато, даже если речь идет о важных для общества событиях, сведениях и процессах. Именно в таком виде мы сегодня сталкиваемся с продуктом СМИ.
Еще одно наблюдение: новости стали гораздо эмоциональнее, чем раньше.
Наконец, мы видим персонализацию новостного контента. Есть не очень приятная мне поговорка: в политике вы можете продать пустую голову - без содержания, но вы не можете продать общественности содержание без голов - без того, кто будет это содержание доносить. То есть в демократическом обществе вы больше не можете распространять те или иные позиции, если нет других людей, которые поддерживают те же позиции и идеи. Поэтому сегодня мы наблюдаем персонализацию новостного продукта.
Все это сопровождается тем, что классические медийные концерны, фактические СМИ, особенно частные СМИ в демократических обществах зачастую оказываются под столь большим экономическим давлением и сталкиваются со столь жесткой конкуренцией, что идет война за внимание потребителя, и СМИ от этого страдают. Давление настолько жесткое, что они вынуждены сокращать штат журналистов – потому что вынуждены сокращать расходы. А расходы – серьезный фактор. Это, конечно, влияет на качество работы в классических СМИ. Напомню, что раньше они играли роль модератора, ведущего в общественной дискуссии – в диалоге общества с самим собой. Выполнять эту функцию в нынешних условиях, конечно, гораздо сложнее.
Журналистов становится меньше, штаты классических СМИ сокращаются. На смену журналистам приходят пиарщики - журналистов все чаще заменяют специалистами по связям с общественностью.
Есть немало случаев, когда кампания, где я работаю - Westend Communication – выполняла заказы клиентов и писала журналистские продукты, тексты, которые раньше мы привыкли видеть в газетах или журналах. Эти статьи мы передавали в прессу. При этом они не были подписаны, там не были указаны источники, не был указан автор, и эти тексты один в один публиковались в классических СМИ, например в региональных газетах и даже национальных газетах в Германии.
Журналисты сказали бы, что это упадок нравов в профессии, распад профессии. Однако сейчас это стало повседневностью: источники размываются и исчезают, и это происходит не только в Интернете. Трудно проследить источник, трудно проверить достоверность информации. И повторю, что это не только Интернет феномен, поскольку он все сильнее захватывает традиционные средства массовой информации.
В том, как пишут о политике, как средства массовой информации препарируют политику и ее содержание в процессе коммуникации с обществом (я имею в виду не только журналистские продукты, журналистскую работу, я имею в виду еще и реакцию общественности на этот продукт), - новые технологии создали два важных эффекта.
Первый заключается в том, что скорость работы СМИ значительно возросла. Скорость, с которой СМИ сообщают о тех или иных событиях, то есть о политических событиях тоже, значительно увеличилась. Практически, это эффект реального времени: почти нет временного лага между событием и сообщением о событии. Разумеется, столь же высока скорость реакции на политический процесс, на общественные события: здесь тоже возникает эффект одновременности, и реакция общественности происходит почти одновременно с самим событием.
Это создает многомерность сил, большое разнообразие сил, действующих в обществе, которые, конечно, влияют на политиков, принимающих решения. В ответ на высказывание моментально они моментально сталкиваются с реакцией всех слоев общества, всех групп в обществе, отдельных лиц. Моментально эта реакция следует за высказыванием. Что бы вы ни делали как политик, что бы вы ни говорили, это сразу же создает проблемы в краткосрочной перспективе. И если вы что-то не сделаете как политик, от чего-то откажитесь, то проблемы не возникнет и никакой реакции не последует. Не сделал – реагировать не на что.
Поэтому часто бывает сложнее что-то сделать, сказать и решить, короче говоря – действовать, потому что на это последует моментальная реакция общества, с которой порой бывает тяжело справиться. И проще не делать, чем делать.
Итак, если вы чего-то не делаете, то сразу ничего не происходит. Однако потом, как правило, появляются проблемы, те самые долгосрочные проблемы, о которых я сказал вначале.
Второй эффект - новое качество медийного продукта. Средства массовой информации не работают, как двадцать лет назад: один редактор, одна газета, он пишет один текст, и этот текст читают миллионы людей. То есть информация передается большому числу людей, миллионам - из одной точки.
Сейчас же коммуникация происходит от точки к точке - индивидуально, в Интернете, по крайней мере, это так. Есть даже коммуникация в обратном напрвлении – от многих к одному. Сотни тысяч, миллионы людей могут за несколько минут сообщить кому-то одному некую информацию, и эта информация передается точно. Разумеется, на индивидуальном уровне это тоже работает: человек сообщает что-то другому человеку. Возникают абсолютно новые технические условия, абсолютно новые измерения для общества и теории демократии. Разумеется, это имеет прямое влияние на то, как сегодня работает политика.
Дело в том, что это приводит к тому, что возникает стратификация средств массовой информации. И, таким образом, возникают кластеры, группы внутри общества, возникает атомизация.
Насколько вы интересуетесь какими-то аспектами общественной жизни, настолько у вас есть возможность использовать медийные продукты, которые будут информировать вас о том, что интересует именно вас. При всех механизмах, о которых я сейчас говорил и в любой момент контактов внутри общества все это работает в многоуровневом аспекте. В результате возникает возможность существования новых «частичных истин», «виртуальных истин», «виртуальной правды». Но эту виртуальную правду считают реальной и обоснованной.
Она существует независимо от исторической правдивости фактов, независимо от вопроса: действительно ли эти факты соответствуют реальности? Человек постоянно получает подтверждение этих фактов в определенном сообществе, получает подтверждение своего мнения. Сообщество сообщает вам, что ваше мнение правильно, подтверждает его. И человек, таким образом, укрепляется в своем мнении.
Это глобальный феномен. Его влияние этого мы видим, например, в лице президента США, который с самого начала дискредитировал все классические средства массовой информации понятием фейк-ньюс. Таким образом, он создал системную почву для того, чтобы люди в своих сообществах чувствовали себя вполне комфортно и авторитетно.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что в нынешнем обществе, которое становится все более сложным и более комплексным, все труднее предать некое политическое содержание значительному числу людей. Причем представить это содержание компетентно и объективно. Требуется все больше индивидуализации, когда каждый потребитель сам пропускает новость через себя. И необходимо все больше обращаться к потребителю индивидуально для того, чтобы представить определенный контекст, определенную информацию, политическую новость.
Однако при такой открытости интерес людей к общественному участию не растет. Почему? - есть множество причин. Одна из них - все бòльшая сложность и комплексность наших обществ, которые являются следствием глобализации. С одной стороны, все сложнее объективно передать политическое содержание, политическую новость, с другой стороны, мир и само политическое содержание становятся все более комплексными, все более сложными.
В свое время федеральный канцлер Гельмут Коль мог предложить достаточно четкие и ясные линии в политической коммуникации, мог объяснять причины и следствия в международной и национальной политике. Однако сейчас во многих случаях это уже не так просто.
О глобализации говорят все - так вот, важным эффектом глобализации является то, что границы стран, которые существовали до сих пор, заменяются границами между языковыми и культурными пространствами. Глобализация означает, что таможни, таможенные барьеры исчезают: скажем, в ЕС нет никаких границ, есть границы между культурными и языковыми пространствами, но нет таможенных границ.
Скажем, культура итальянцев отличается от немецкой. Может быть, это не всегда так, но, во всяком случае, это можно утверждать: как минимум они говорят на разных языках, и языковая граница играет гораздо бòльшую роль, чем граница страны в ЕС или в рамках международной свободной торговли. Все чаще отменяются таможенные барьеры, во всяком случае, на сегодняшний день одновременно сокращаются расходы на транспортировку по всему миру - создается гигантский общий рынок.
Если что-то происходит в Австралии или в Китае, это сразу же влияет на какое-нибудь предприятие в Саксонии. Например, не исключено, что спрос на тот или иной продукт, который до сих пор прекрасно продавался на европейском рынке, на германском рынке, на мировом рынке, - резко падает. Потому что есть конкурирующий продукт из Бразилии, который в пять раз дешевле в производстве, и, практически, за копейки его можно перевезти из Бразилии в Германию.
Или представим работника, скажем, в сфере машиностроения или на конвейере в Саксонии, которому надо объяснить, почему он потерял рабочее место. А он теряет рабочее место из-за того, что в Бразилии в тысячах километрах от него некое предприятие вывело более качественный продукт на рынок.
Это очень простые практические примеры, хотя ситуация гораздо более сложная и комплексная. Но даже в простой ситуации политику надо как-то объяснить этому рабочему на конвейере в Саксонии, почему он потерял свое рабочее место. Причем объяснить так, чтобы потом, на выборах, этот рабочий все-таки отдал за этого политика свой голос. Ситуация очень непростая… Но подобные примеры в настоящий момент имеются с «Сименсом» в Саксонии – с немецким предприятием, которое частично продано китайцам. И открываются один за другим заводы в Китае, и закрываются заводы в Германии, в частности в Саксонии…
В такой ситуации у политика практически нет возможности делать что-то, что ему поможет. Он может только попытаться воспрепятствовать наиболее негативному развитию ситуации, но он не может отменить конкуренцию.
Теперь представим себе, что этот рабочий на конвейере в каком-то сообществе обсуждает все это с другими работниками конвейера, которые тоже потеряли свою работу. Они обмениваются мнениями, и они раздражены, естественно. Каждый пытается представить свое видение событий, стараясь объяснить ситуацию максимально просто и ищет какую-то одну причину, кого-то, кто должен быть ответственным за всю ситуацию. Кто у нас отвечает за все? - Конечно, политики…
В заключение хотел бы заметить: что политик может выстроить что-то только при условии, что он занимает определенный политический пост – в противном случае он ничего сделать не может. В западных демократиях все чаще политической целью становится - остаться у власти. Это неудивительно, но приводит людей к разочарованию в политике, усталости от политики. Потому что политик так занят тем, чтобы остаться у власти и устранять проблемы на этом пути, что, как правило, он не предлагает решений, которые были бы направлены именно на решение проблем. Или как минимум он не предлагает решение в том объеме, который был бы необходим.
Интересный пример дает сейчас Франция: по какой-то исторической случайности президентом там стал человек, который не слишком заинтересован в этой деятельности. Это очень умный человек, у него все в порядке, и он действительно хочет поменять страну. И ему удалось сказать людям правду. Он не скрывал эту правду, не использовал пустые слова. Он понимал: то, что он делает, в краткосрочной перспективе будет проблематично. Но он, тем не менее, выиграл выборы, получил большинство, которое дает ему возможность реформировать страну. У большинства других европейских стран такой возможности нет.
Поэтому иногда такие страны, как Китай, где власти, в отличие от того, что принято в европейской культуре, могут не обращать особого внимания на волны беженцев, на демократические базовые структуры, на демократические принципы, – так вот такие страны, как Китай, развиваются быстрее и становятся реальной опасностью для западной демократии.
Каковы же результаты этого процесса? Мой ответ звучит следующим образом: только благодаря форсированному подходу к образованию - профессиональному образованию, общему образованию, интернационализации образования, знанию иностранных языков, международному компоненту в образовании – только через образование нам удастся в средней и долгосрочной перспективе развить иммунитет к принятию слишком простых политических истин, к поиску простых причин.
Поэтому единственный выход – это вкладываться в образование. И здесь важно преодолеть врожденную пассивность человека. Потому что человеку становится все проще спрятаться в тень кого-то сильного и признать право силы. Это легче, чем вкладывать собственные интеллектуальные усилия и идти своим путем, проявлять гражданскую активность. Важно, чтобы импульсы шли от политических партий, чтобы партии обращались к молодым людям, которые готовы взять собственную жизнь в свои руки. Молодые люди должны понимать, как работают эти механизмы, потому что молодым людям предстоит строить будущее.
